Мода и гении: Костюмные биографии Леонардо да Винчи, Екатерины II, Петра Чайковского, Оскара Уайльда, Юрия Анненкова и Майи Плисецкой

Словом, денег у Катанянов не было, и Василий попросил взаймы. Что делать? Балерина тоже едва сводила концы с концами, но отказать нельзя. Шуба! У Плисецкой ведь есть шуба из чернобурки, неплохая, еще не тронутая тлением и Миркиным. А что, если ее заложить в ломбард? Лето не за горами, шубе все равно пылиться на антресолях. Катанян-младший с благодарностью принял помощь и сделал как договорились: отнес вещь в ломбард и получил нужную сумму. Через месяц дела у Катанянов наладились, они выкупили шубу и вернули ее владелице. Но деньги быстро закончились, и Плисецкая опять вытащила шубу, и опять был ломбард… Эта операция повторялась, по словам Катаняна, несколько лет кряду. А потом, когда чернобурка совсем истлела и Миркин наотрез отказался ее оживлять, Майя отдала ее своей маме, и та украсила полоской меха воротник своего жакета.

ВЕЛИКАЯ СОБИРАТЕЛЬНИЦА

Лиля Юрьевна Брик, для друзей просто Лю, была страстным коллекционером, особенным, искусным. Лиля Юрьевна собирала людей — только ярких, только талантливых, известных, интересных и, конечно, удобных самой Лю.

Время начала коллекции: 1920-е годы. Место хранения: Москва. Харак­тер единиц хранения: таланты и гении разных национальных и политических мастей. Количество единиц хранения — в графе поставлен прочерк. Этого не знали ни сами экспонаты, ни те приставленные к Брик «друзья в штатском», гости поневоле, которые вели учет бриковскому собранию, тихо участвовали в беседах и передавали услышанное куда надо. Такие друзья были неизбежны, с их молчаливым присутствием мирились и о делах политических на Кутузовском проспекте, в новой просторной квартире Лю, не говорили, все больше перемигивались.

Свою примечательную коллекцию Лиля Юрьевна собирала скрупулезно, вдумчиво, ревностно и очень долго, начиная со злых авангардных революционных времен. Сначала приглядывалась к заинтересовавшей персоне, примеряла ее масштаб к своему. После собирала информацию и, убедившись в бесспорных достоинствах особы, в ее неоспоримом таланте, делала первый шаг к приобретению — предлагала дружбу и приглашала на свои «квартирники». В разные годы ее гостями (экземплярами коллекции) были Маяковский, Эйзенштейн, Крученых, Мейерхольд, Родченко, Хлебников, Пунин, Пудовкин, Симонов, Параджанов, Картье-Брессон, Арагон, Леже, Неруда, Ив Сен-Лоран. На вечерах у Лю бывал и мой дядя, французский музыковед Ростислав Гофман, приезжавший в Москву по делам Союза композиторов.

Каждый гость оставлял Брик что-то на память, и с годами салон на Кутузовском превратился в хранилище шедевров. Здесь были картины Пиросмани, Шагала, Леже, Штернберга, рисунки Митурича, Тышлера, Маяковского, Альтмана, Григорьева, фотографии Родченко и Картье-Брессона, книги с дружественными автографами, стихотворные посвящения, ценные подарки, в том числе ювелирные украшения, которые Брик так любила, и сотни милых безделиц, за которыми — анекдоты, истории, главы чьих-то красивых биографий.

Но коллекция не была музейной. Она жила в приятном богемном подвижном хаосе: «экспонаты» то появлялись, то исчезали — Лю вычеркивала их за провинности или когда теряла к ним интерес. На стенах возникали новые шедеврики, на столы, подоконники, полочки стайками слетались подписанные фотокарточки, книжицы, драгоценные парфюмы «только что из Парижа». Другие предметы волшебным образом испарялись. Увы, это их вечное богемное свойство и особая черта богемных гостей, которые не могли устоять перед притягательной и ценной красотой.

В квартире было уютно, интересно, весело и очень сытно: кормила Лиля Юрьевна щедро, по-царски, с большим придворным вкусом и тонким знанием старорежимного этикета.

И вот сюда, в это собранье пестрых глав мировой культуры, 31 декабря 1947 года попала Майя Плисецкая и стала жемчужиной коллекции Лю.

Брик впервые обратила на нее внимание в том же сорок седьмом, в опере «Руслан и Людмила», в которой балерина исполняла небольшую партию Девы. Плисецкую почти никто не знал, но Лю острым глазом прирожденного собирателя оценила дар, увидела будущее. «Какое тело, как она сочетает современность с классикой», — шептала она Катаняну в антракте. Ей понравились ее огненно-рыжие волосы (как у нее самой в молодости) и дивная балетная техника (Лю в двадцатые годы тоже занималась балетом). Она увидела в талантливой Майе несостоявшуюся себя. Подготовила место в коллекции и пригласила в гости отпраздновать наступающий 1948 год.

Это было новое удачное приобретение Брик, больше ради удовольствия, из бескорыстной любви к красоте и таланту. И это была новая победа Плисецкой — она обрела важного покровителя. Ведь вся творческая Москва знала: попасть к Лю непросто. А если попадешь, то многие двери откроются, в том числе дубовые бюрократические: Брик берегла партийные связи, помогавшие в жизни ей и друзьям.