Мода и гении: Костюмные биографии Леонардо да Винчи, Екатерины II, Петра Чайковского, Оскара Уайльда, Юрия Анненкова и Майи Плисецкой

Среди всей этой пестрой и подслеповатой дипломатической кавалькады лишь один австрийский принц де Линь описал увиденное: «Я не видел здесь открытых женских лиц, кроме батальона албанок из небольшой Македонской колонии, расположенной в Балаклаве: 200 прекрасных женщин или девиц, вооруженные ружьями, штыками и пиками, с амазонскими грудями и длинными волосами, изящно перевязанными, вышли нам навстречу, чтобы оказать честь, а не из праздного любопытства».

Невнимание к такому, казалось бы, необычному факту тем более странно, если учесть, что один из путешественников, император Священной Римской империи Иосиф II, побывал в расположении амазонок за день до официального представления роты: он поприветствовал женщин, подошел к капитанше Сарандовой и крепко поцеловал ее в губы. Но об этом нет ни слова в бумагах самого императора. Все известно лишь со слов самой Сарандовой-Шидянской. И уж если император Иосиф II проведал о необычной роте, то на следующий день, то есть 24 мая 1787 года, обмундированных и вооруженных амазонок должны были увидеть (а может, и целовать) прочие именитые путешественники. Но ни слова в письмах и мемуарах, помимо отзыва де Линя. И тому едва ли стоит доверять, ведь в двух посвященных амазонкам строчках он допустил сразу две ошибки — насчитал целых 200 женщин и упомянул некие «амазонские груди», хотя дамы были затянуты в суконные спенсеры.

Дело, возможно, было так. 24 мая Екатерина II в сопровождении императора Иосифа II, князя Потемкина и некоторых других высокопоставленных лиц прибыла в деревню Кадыковка (ныне Кады-Кёй). Там их уже ждал выстроившийся во фронт балаклавский Греческий полк, и, вероятно, возле них поставили амазонок, одетых в зеленые спенсеры и красные юбки. По цвету они почти сливались со вторым батальоном полка. Возможно, вид дам был не слишком бодрым и подтянутым, и потому ни Потемкин, ни Екатерина не стали обращать внимания на своих греческих воительниц, а путешественники не успели распознать в массе одинаково одетых солдат роту амазонок.

После представления роты о ней как-то сразу позабыли. Сарандова, как потом говорила, получила из рук Екатерины II бриллиантовый перстень «ценой в 1800 рублей ассигнациями». Амазонской роте выдали десять тысяч рублей серебром. На том дело и кончилось. Амазонки вновь стали добрыми хозяйками, супругами греческих солдат и офицеров.

«ТРОФЕЙНАЯ» МОДА ЕКАТЕРИНЫ II

Среди конфликтов, в которых участвовала Россия в XVIII столетии, главными модообразующими были русско-турецкие кампании. Кажется, мы боролись с османами весь век. В 1710 году Петр I начал войну против турок, организовал неуспешный Прутский поход, мы потеряли Азов и территории по реке Орель. Это поражение предрешило исход кампании и стало поводом к новой войне против османов в 1735–1739 годах. В результате русские войска лишь вернули Азов. Черное море оставалось заветной мечтой, и не только для императрицы Анны Иоанновны и Миниха. Екатерина Великая сделала борьбу за выход к Черному морю частью своей политической программы.

В 1768 году началась новая фаза битвы за Причерноморье, главную роль в которой сыграли Петр Румянцев, Александр Суворов, Алексей Орлов и Григорий Спиридов. Блистательные победы русской армии и флота заставили осман сложить оружие и подписать в 1774 году невыгодный для них Кючук-Кайнарджийский мирный договор. Теперь настал черед турок мстить за поражение. В 1787 году они объявили войну России. Кампания ознаменована русскими викториями при Кинбурне (1787), Очакове (1788), у Фокшан и Рымника (1789), у Калиакрии (1791). Кульминацией стала осада и падение крепости Измаил в 1790 году. Ясский мирный договор 1791 года закрепил за Россией Очаков и Крым, а также земли между Южным Бугом и Днестром. Граница между Российской и Османской империями проходила отныне по реке Днестр.

Разумеется, громкие победы не могли не отразиться на моде, всегда столь отзывчивой на военные усилия российских монархов. Показательно, что до начала Русско-турецкой войны 1768–1774 годов отношение к турецкому стилю было скорее негативным: османов воспринимали как потенциальных и притом весьма опасных врагов. Возможно, это обстоятельство привело к тому, что в 1764 году императрица запретила являться на публичные маскарады в турецких и «прочих азиатских платьях». Этот стиль был еще не в чести и в русской моде почти не присутствовал.

Однако во время войны и особенно после ее завершения османские мотивы эдакими военнопленными начали проникать в светскую моду. Русские щеголи, надевая костюмы и аксессуары в турецком вкусе, чувствовали себя победителями, примеряющими трофеи.