Модельное поведение

…Куда? Когда-то, когда мы были еще безумно влюблены друг в друга, Филомена подрочила мне в такси. Почему я тогда не предложил ей руку и сердце? Почему я ей вообще никогда этого не предлагал? Господи, как же я был глуп! Все могло быть иначе, она сидела бы сейчас вместе с нами в День благодарения, со смехом обсуждала бы с мамой постэякуляционные реакции мужей. Когда я дрочила Коннору в такси, он кончил, как только таксист остановил машину и велел нам убраться. Мы вышли, и Коннор сразу предложил мне выйти за него. Сейчас она бы увидела моего отца, медленно поднимающегося на ослабевших ногах, явно преодолевающего притяжение, как ракетоноситель на стартовой площадке. Он чуть не опрокинулся назад, но удержался.

— Это не… я не позволю.

Он хлопает по столу ладонью, чтобы привлечь наше внимание и внимание всех остальных сидящих в зале.

Японцы в полном недоумении. Какая интелесная типичная амеликанская семья.

Подлетает официант:

— Мистер Макнайт, все в порядке?

— О нет, все просто прекрасно! Просто великолепно! Моя жена желает рассказать всему миру о наших сексуальных отношениях! Милая семейная беседа о феляции на День благодарения.

Естественно, его слушает уже весь ресторан. Метрдотель семенит к нашему столу, а все обедающие оторвались от своей индейки и глупых скучных разговоров. Отец это замечает и готовит свой выход. У него взгляд, который я видел как-то пару лет назад, когда он метнул индейку через весь зал.

— Великолепно! Подрочить на заднем сиденье «бьюика». А на Рождество давайте обсудим оральный секс. Похоже, моей дочери очень нравится эта тема. Браво! Давайте все это перетрем, как вы, ребятки, нынче говорите. Очень современно. С моей стороны просто глупо придерживаться норм морали и нравственности, это старомодно. Отстал от времени! Все телевидение построено на этом, сплошное шоу уродов, выворачивающих свое грязное белье напоказ всему миру. Прекрасно! Рассказать Америке, своим сыну и дочери о сексуальной жизни их отца. Брук, Коннор, может, вы еще что-то хотите знать? Мама ничего не упустила в своем рассказе? Может, она не успела еще рассказать о моем достоинстве? Может, пойдем на телевидение и там все расскажем? Это будет оч-чень современно. Просто отлично! Может, прямо здесь устроим шоу «Слабо»?

Тут справа от отца наконец появился метрдотель, он хочет быстро вмешаться в скандал, но не успевает — отец расстегнул ширинку.

Японские дочки одновременно подняли руки, чтобы прикрыть свои рты, но не глаза. Их мать взвизгнула — я подумал, не проводит ли она сравнительный анатомический анализ. Весь зал притих.

Хоть я и привык к выходкам нашего семейства, но это шоу привело в замешательство даже меня. Отец для пущего театрального эффекта распростер руки. Метрдотель инстинктивно протянул было руку, чтобы прикрыть ею обнаженный член, но тут же отдернул назад, как укушенный — рассудительность возобладала над импульсом. Перед ним стояла неразрешимая задача — как прикрыть оскорбляющий общественную мораль член, не касаясь его. Отец, похоже, уловил замешательство в глазах метрдотеля и торжествовал еще больше. Его праведный гнев сменился извращенным ликованием. Отец-основатель превратился в мальчишку-анархиста. Ехидно скалясь, он опустил руки на бедра, бросая вызов поборникам морали.

Опомнившийся официант схватил со своей руки салфетку и осторожно прикрыл серое фланелевое белье отца. Наконец, через несколько мгновений, которые длились вечность, им удалось вывести отца из зала.

— Я просто хотел стать современным, — оправдывался перед ними отец. — Хотел всего лишь удовлетворить любопытство моих близких. Доставить удовольствие своей семье, какая мелочь в мои-то годы…

Я сижу, пялюсь на Брук, она на меня, на лице у нее какая-то изможденная печаль, пытаюсь сделать вид, что меня нет в этом зале, что это не мой отец тряс перед аудиторией в сорок-пятьдесят человек своим старческим членом, и что вся эта публика не смотрит на нас в молчании, как на порождения ада, и что Даг не был свидетелем крайнего унижения нашей семьи, и что мне перед ним не придется теперь испытывать стыд за себя и своих близких.

А еще я думаю, что, если бы мне предложили пройти через все это еще раз, но взамен вернули бы Филомену, счастливую и верную, прошел бы я или нет?

— Я думала, что это очень милая история, — прервала молчание мама.

Конечно, прошел бы.

— Это была замечательная история, мам, — сказала Брук, гладя ее по сухой веснушчатой руке. — Нам всем, может, за исключением папы, очень понравилась твоя история. Коннор, сходил бы ты за ним.

— Нет, дорогая, я сперва в паспортный стол — сменю имя и фамилию.

— Я схожу за ним, — отозвался Даг, услужливая сука.

— Ладно, уже иду, — говорю я.

— Он раньше так никогда не делал, — грустно заключила мама.

Еще о вине

Кому: Фрэнку Приалу.

«Я думаю, на следующий год лучшим аперитивом будет цианистый калий».

Там, где-то там