Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

Отдельные весьма роскошные платья носит «женский хор театра Ambiguity» в первом акте, в котором впереди всех благодаря своему стилю и манерам оказывается мисс Мод Хобсон. Ее костюм… пожалуй, один из самых роскошных из тех, что я видел в последнее время. Его юбка с укороченным шлейфом, скрытая верхним слоем бледно-розового шелка и видная только, когда та, кто в нее одет, движется, была сшита из сизоватого шелка красивого оттенка, поверх нее виднелся лиф богатейшего пурпурного бархата, сшитый в новой и очень затейливой манере: его передние части очень длинны, создавая нечто вроде занавесов… Мисс Хобсон с этим платьем носит большую изогнутую шляпку без полей с черным бархатным бантом… Глаза большой части женской аудитории, следящей за этим произведением и грациозными движениями по сцене той, на кого оно было надето, расширились от зависти[175].

Обозреватель не ограничился описанием сценического костюма, отметив мантию одного из зрителей «из бирюзового тонкого рубчатого шелка с подкладкой из того же материала нежного персикового цвета». Такое сочетание было явным новшеством, подтверждающим утверждение другого обозревателя о том, что спектакль «воплощает в себе саму суть времен, в которые мы живем»[176]. Связь современной моды с прихотливостью и эфемерностью, естественно, делала новый комедийный жанр уязвимым для обвинений в поверхностности, но это, вероятнее, было лучше, чем прошлые обвинения в вульгарности, выдвигаемые против бурлеска. Действительно, благодаря поверхностности содержания такие спектакли могут быть поставлены в один ряд с совершившими большой прорыв иллюстрацией, коммерческой рекламой и журналистикой, легкомысленный тон и насмешки над современными «трендами» служили знаком изысканной «континентальной» чувствительности. Рецензент мюзикла «Девушка из „Гейети“», который был поставлен после мюзикла «В городе» в театре принца Уэльского в 1894 году, прежде чем перейти к «Дейлиз», ворчливо признает восприятие этих общих влияний:

Такого рода музыкальный фарс – это не возвышенная или интеллектуальная художественная форма, но по меньшей мере это лучше, чем тяжеловесные и однообразные бурлески театра «Гейети» старой школы, которые он, похоже, заменит. Выбрав мистера Дадли Харди в качестве автора симпатичного сувенира, который раздавали в театре, руководство продемонстрировало приятное чувство адекватности. Вместе с французской манерой рисунка тон французских театральных газет постепенно просачивается в значительную часть английской журналистики; и постановка «Девушки из „Гейети“» – это однозначное свидетельство этой же тенденции. «Острота» – это отличительная черта произведений этого класса[177].