Модуль (неок.)

Старики говорят, что космос это единственное место, где можно до сих пор можно увидеть призраков. Бесплотные тени от давно уже мертвых людей возникают то тут, то там и исчезают неожиданно, внушая ужас всякому видевшему их человеку. И от бывалых космолетчиков, можно услышать множество пугающих историй о призрачных, порой чудовищных существах, с которыми повстречались они когда-либо на магистральных трассах. Сложно сказать, зачем они придумывают такие истории, быть может, к тому людей принуждает обыкновенная тривиальность, или же безграничная их фантазия. В любом случае, к подобным рассказам Эрвин Конрад Штельман всегда относился с брезгливостью, граничащей с презрением, поскольку полагал их выдумками слабохарактерных людей. Сам он за долгие годы службы в космическом флоте ни разу не наблюдал в космосе что-то, не поддающееся рациональному объяснению. Все, что он видел, четко укладывалось в картину его мира, мира в котором не было места паранормальным явлениям. А потому, дослужившись до капитанского звания в военно-космическом флоте, Штельман принялся всячески пресекать распространение суеверий среди своих подчиненных. Надо признать, что за это дело он взялся весьма рьяно и методы, которые он при этом использовал, были жесткими, быть может даже варварскими. В конечном итоге, кто-то там, наверху, исчерпав свою чашу терпения по отношению к своенравному капитану, решил поставить крестик на его карьере во флоте. Таким образом, по прошествии двух десятилетий службы в военно-космических силах, Штельмана с почетом отправили в отставку, не предоставив ему иного выбора, кроме как искать работу в торговом флоте, недостойную человека его квалификации. Но водить по магистральным путям утлые коммерческие суденышки Эрвину долго не пришлось. Судьба свела его со Скелетом - главарем одного из наемных кланов 'Черного братства'. Именно Скелет, чуть позже, предложил Штельману высокооплачиваемую работу вдали от центральных миров. И это предложение, разумеется было одним из тех немногих, от которых было бы неразумно отказываться.

С тех прошло не мало лет. Менялись в обществе политические убеждения, моральные принципы и даже какие-то догматы. Многое из того, во что когда-то верил, к чему стремился Эрвин, ныне казалось ему наивным и бессмысленным. Но люди, находившиеся в его подчинении оставались все такими же, склонными к разного рода предрассудкам. С этим, увы, приходилось считаться.

В то же время, когда за сотни тысяч километров от него, Савешников занимался извлечением модуля из скальной породы, Штельман сидел за письменным столом, в центре управления военным крейсером и думал о том, как ему оформить неприятный инцидент, произошедший около часа назад в инженерном отсеке. Находившемуся там механику померещилась какая-то чертовщина, повлиявшая на его психическое состояние и работоспособность. Выяснить, что послужило тому причиной, обыкновенное переутомление, или длительное пребывание его в замкнутом пространстве, теперь не представлялось возможным. Временные умопомрачения у астронавтов, совершавших дальние космические перелеты, происходили настолько часто, что Штельман давно уже перестал заносить эти происшествия в раздел чрезвычайных.

Сделав очередную запись в бортовом журнале, он вложил ручку в автоматический держатель и развернул кресло к огромному, занимающему практически всю стену капитанской рубки круглому окну. Звезда, еще совсем недавно казавшаяся ему ничем непримечательной, не выделяющейся среди многих других, ей подобных светил, к этому времени увеличилась до огромных размеров и занимала почти половину бортового иллюминатора. Столь больших небесных тел как это, в этом секторе, было очень не много. Если быть точнее, то красные гиганты здесь не встречались практически совсем, и потому можно было только удивляться отсутствию какого-либо интереса ученых к этой звезде.

В юности Штельман и сам увлекался чтением трудов Маскелайна, Цесарской, Гауптферга и прочих астрономов Старого Света. В то время он мечтал поселиться на какой-нибудь научной обсерватории, в сотнях тысяч световых лет от Земли и всю свою жизнь посвятить изучению космического пространства. Достигнув совершеннолетия и переосмыслив свою жизненную позицию, он выбрал карьеру военного. Теперь же ему показалась нелепой даже мысль о том, чтобы посвятить остаток своей жизни науке. Нужно быть психически нездоровым человеком, чтобы добровольно, на многие годы отдать себя во власть одиночества и космического пространства. До чего же скучно, наверное, жить на какой-нибудь космической станции, наблюдая день за днем одни и те же лица, производить отчетности и не видеть за окном ничего кроме бесконечности! Можно ли не сойти с ума от всего этого однообразия? Страшно...

Штельман отвел взгляд от красного гиганта, переключив свое внимание на панель управления. Свет, исходивший от огромного светила, начинал действовать ему на нервы. И, похоже на то, что не ему одному. Сидевший в соседнем кресле пилот тоже старался не смотреть на ядовито-красное солнце.