Моё!

– Возьми его, – прошептала Мэри. – Возьми его. Возьми меня, Джек. Прошу тебя… – Всхлип поднялся в ней, как стон, потому что она видела, что ее истинная любовь, ее спаситель, ее цель жизни, человек, который нежил ее во снах и манил через три тысячи миль, намочил в штаны.

– Мы теперь вместе, – сказала она. – Как прежде, только еще лучше, потому что у нас есть Барабанщик. Он наш, Джек. Я взяла его для нас.

Он попятился от нее, споткнулся и чуть не упал. Мэри хромала вслед за ним через прихожую в коридор.

– Это все я сделала для нас, Джек. Понимаешь? Я сделала это, чтобы мы могли быть вместе, как когда-то…

– Ты сумасшедшая, – произнес он придушенным голосом. – О Боже.., ты.., украла этого ребенка.., для меня?

– Для тебя. – Ее сердце опять обретало крылья. – Потому что я люблю тебя, люблю, люблю.

– Нет! Нет! – Он мотал головой.

Джек знал эту историю из газет и телепередач и следил за ней, пока более важные события не вытеснили ее с первых полос. Он видел старые фотографии Штормового Фронта, все эти лица – молодые по возрасту и древние по их страстям. Он тысячи раз пережил те дни, и теперь прошлое ворвалось к нему в двери, неся украденного ребенка.

– О Господи, нет! Ты всегда была тупой, Мэри… Но я не знал, что ты еще и сумасшедшая!

Всегда была тупой. Еще и сумасшедшая.

– Я.., я сделала это для нас…

– ПОШЛА ВОН! – заорал он. Краска бросилась в его пухлые щеки. – ПОШЛА ВОН, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ!

Сэнди Кавано вошла в дверь и остановилась, увидев, что эта женщина протягивает ребенка Кейту. Муж посмотрел на жену и завопил:

– Беги отсюда! Хватай Дженни и убирайся! Она сумасшедшая!

Хорошенькая девочка лет десяти или одиннадцати с белокурыми волосами и ярко-голубыми глазами выглянула в коридор вслед за своей матерью.

– Бегите! – снова крикнул Джек Гардинер, и женщина схватила ребенка и побежала в глубь дома.

– Джек? – Голос Мэри звучал надломленно, слезы струились из глаз, почти ее ослепив. Ты всегда была тупой. – Я люблю тебя.

– ТЫ ПСИХАНУТАЯ СУКА! – Слюна забрызгала из его рта и полетела в лицо ей и Барабанщику. – ТЫ ЖЕ ВСЕ ГУБИШЬ!

– Полиция! – Мэри услышала, как женщина кричит в телефон. – Оператор, дайте мне полицию!

– Возьми его, – настаивала Мэри. – Прошу тебя.., возьми нашего ребенка.

– Это все кончено! – заорал он. – Это была игра! Игра! Я тогда так сидел на кислоте, что даже не знал, что делаю! Мы все не знали! – Тут до него дошло, и голова его качнулась назад. – Господи.., ты хочешь сказать.., ты все еще веришь?

– Моя.., жизнь.., была твоей, – прошептала Мэри. – Она и сейчас твоя!

– Полиция? Это.., это Сэнди Кавано! У нас.., кто-то в нашем доме!

– Ты мне не нужна! – крикнул он. – Этот ребенок мне не нужен! Все это было давным-давно, было и прошло!

Мэри стояла совершенно неподвижно. И Барабанщик плакал. Джек перед ней прижался спиной и поднял руки, будто защищаясь от чего-то мерзкого.

И в этот жуткий момент она поняла его.

Лорда Джека никогда не было. Был только кукольный мастер, дергающий за проволочки и крючки. Лорд Джек был фикцией, а перед ней стоял настоящий Джек Гардинер – дрожащий и перепуганный мешок крови и внутренностей. Его власть состояла из лжи, ловкого жонглирования лозунгами контркультуры, кислотных грез и военных игр. У него не осталось веры, потому что ее не было никогда. Он лживыми руками собрал Штормовой Фронт, построил башни из глины и расписал их под камень, сплавил лошадей со львами, назвал их борцами за свободу и бросил в пламя. Он создал герб и собрал под ним людей, чтобы они одели его в полотнища славы. И вот он стоит здесь в мундире трахающего мозги государства, а Гэри и Акитта, Дженет и Чин-Чин – все, кто был верен, стали призраками. Женщине, которая не знает ничего об огне и муке, он позволяет звать свиней. И Мэри знала почему. Это сокрушило ее душу, но она поняла. Он любит эту женщину и этого ребенка.

Лорд Джек мертв.

Джек Гардинер сейчас умрет.

Она спасет его от свиней последним актом любви.

Она переложила Барабанщика на изогнутую руку, вытащила из сумки револьвер и навела его почти в упор.

Джек вдавился в угол. Рядом с ним на стене был взятый в рамку герб: замок на облаке, окаймленный оленями и мечами. Под этим гербом была фамилия: Кавано.

Мэри скрипнула зубами, глаза ее потемнели обещанием смерти. Джек издал хныкающий звук, как побитая собака.

Она спустила курок.

Страшным грохотом раскатился выстрел в холле. Сэнди Кавдно вскрикнула. Мэри выстрелила второй раз. И третий выстрел прогремел, и густая красная любовь хлынула из пробитого тела. Мэри прижала дуло к его лысеющему черепу и выпустила четвертую пулю. Голова Джека лопнула, разметав мозги по всей комнате и по свитеру Мэри. Кровь и мясо веснушками налипли ей на щеки и прилипли к желтой «улыбке».

Осталось две пули. Женщина и ребенок.

Она пошла было за ними, но в дверях остановились. Две пули. Для женщины и ребенка. Но не для тех, которые корчатся и вопят в той комнате. И не в этом доме, где скоро свиньи налетят и потащат трупы, как охотники с трофеями.

Хромая к двери, Мэри миновала Бога, укрывшегося в углу.