Моё!

Сердце Лаура забилось неровно. Избегая взгляда Треггса, она сделала глоток «Ред Зингера». Роза стояла в нескольких шагах от мужа, и выражение ее лица говорило, что она понимает, как оплошала. Напряжение повисло в воздухе. В телевизоре щебетали Редфорд и Фонда, а снаружи позвякивали бубенцы. Лаура сделала глубокий вдох и спросила:

– Где она?

– Хорошо бы вам сейчас уйти, – ответил Треггс.

– Беделия Морз. Диди. Ведь она сделала эту кружку? В восемьдесят пятом? Где она?

У Лауры горело лицо, и ее глаза не отрывались от Треггса.

– Я действительно не знаю, о чем вы говорите. Я должен буду попросить вас…

– Я заплачу тысячу долларов, чтобы ты меня с ней свел, – сказал Лаура. – Господом клянусь, нет у меня микрофонов. Я не работаю… – слово вырвалось само, – ..с легавыми. Я всего лишь сама по себе. Мне наплевать, что там за ней числится, все, что мне нужно, – это найти ее, потому что она может помочь мне найти Мэри Террелл и моего ребенка. Если надо умолять, я умоляю: скажи мне, где она.

– Послушай, я не знаю, о чем ты говоришь. Я ж тебе говорил, я не…

– Марк! – произнесла Розы приглушенным голосом. Он сердито на нее глянул. Роза пристально смотрела на Лауру, сжав углы рта.

– Прошу тебя, – сказала Лаура. Роза снова заговорила. Тихо, словно бы опасаясь разбудить мертвого.

– Мичиган, – сказала она. – Энн-Арбор, Мичиган. Роза не успела сказать, как Треггс завопил:

– О Боже! – Его лицо покрылось красными пятнами. – О Господи всемогущий! Слушай, ты! Я ж сказал тебе, чтобы ты убиралась из моего дома!

– Энн-Арбор, – повторила Лаура. Она встала, все еще стискивая кружку. – Под каким именем она живет?

– Ты что, по-английски не сечешь? – рявкнул Треггс; капельки слюны застряли у него в бороде. Он прошагал к двери и распахнул ее. Внутрь ворвался холодный ветер. – Вон!

– Марк, – сказала Роза. – Мы должны ей помочь. Он яростно замотал головой, длинные волосы разлетелись.

– Нет! Ни за что!

– Она не работает с легавыми, Марк. Я ей верю.

– Уж конечно! Ты хочешь, чтобы нас обоих загребли? Роза, эти свиньи нас по стенке размажут! – Полные муки его глаза за бабушкиными очками уставились на Лауру. – Я не хочу сцен, – сказал он с умоляющей ноткой. – Просто уходи. О'кей?

Лаура осталась на месте. Легковесность в ее голове прошла, и ноги как будто приросли к полу.

– Я заплачу вам две тысячи долларов, чтобы вы меня с ней связали, – сказала она. – ФБР не обязательно это знать. Все будет между нами. Клянусь Богом, я не обмолвлюсь ни словечком, где живет Беделия Морз. Мне наплевать, что она сделала или что сделали вы, чтобы ее спрятать. Все, чего я хочу, – это вернуть моего сына. Это для меня самое главное. Разве вы не чувствовали бы то же самое, если бы пропал кто-нибудь из ваших детей?

Наступила долгая пауза. Звенели и щелкали колокольчики. Лаура ждала, ее нервы все больше напрягались с каждой секундой. Наконец Роза сказала:

– Закрой дверь, Марк.

Он замялся в нерешительности, жилка пульсировала у него на виске. Краска сбежала с его лица, и оно сделалось белым как мел. Он закрыл дверь. Когда она щелкнула, Лаура увидела, как он вздрогнул.

– Ах ты черт, – тихо сказал Марк. – Допивай свой чай. Он все рассказал Лауре, пока она сидела на жестких пружинах дивана и изо всех сил старалась не выпрыгнуть из собственной кожи от нетерпения.

Марк поддерживал контакт с Беделией Морз и после распада коммуны. Он пытался уговорить ее уйти из Штормового Фронта, но она была «горящая», как он это назвал? Почти все время, проведенное во Фронте, она туго сидела на кислоте; она была из тех, кому надо входить в какую-нибудь группу, будь то коммуна или банда вооруженных террористов. Приблизительно через три месяца после того, как Штормовой Фронт перестреляли в Линдене, Нью-Джерси, у Марка раздался телефонный звонок. Звонила Диди. Ей нужны были деньги, чтобы изменить лицо: сменить нос и переделать подбородок. Марк послал ей «пожертвование ради дела». Все эти годы Диди присылала ему и Розе свою керамику: чашки, цветочные горшки, абстрактные скульптуры. Большинство из них Марк продал, но часть сохранил, как, например, эту кружку со своим лицом.

– Последний раз я разговаривал с ней примерно полгода назад, – сказал он. – У нее все в порядке, продает свои работы в Энн-Арборе. Она даже ведет два гончарных класса. Я тебе кое-что скажу, и это будет чистая правда: Диди исправилась. Она совсем не та, какой была прежде. Она больше не лижет кислоту, и она за все блага мира не пошла бы на кражу чужого ребенка. Не думаю, что она знает о Мэри Террор что-нибудь сверх того, что было в новостях.

– Я бы хотела выяснить это сама, – ответила Лаура. Марк секунду посидел, охватив пальцами подбородок, глаза его застыли в задумчивости. Потом он взглянул на Розу, и она кивнула. Он встал, подошел к телефону и открыл потрепанную книжечку с номерами. Затем набрал номер и стал ждать.