Моё!

Кто-то вскрикнул. Этот звук заставил Мэри подпрыгнуть. Она увидела в телевизоре бегущую женщину, пытающуюся удрать от разваливавшегося полусгнившего трупа. Женщина, продолжая бежать, споткнулась и упала на землю, и преследующее ее чудовище рванулось, набегая на экран.

Экран щелкнул пистолетным выстрелом, и голова живого трупа в осколках стекла высунулась из телевизора. Мэри в трансе ужаса и завороженности смотрела, как вылезает из экрана гниющий труп. У него застряли плечи, но он был весь из костей и мышц, и после секундной борьбы он с горячечной силой вырвался из телевизора.

Комнату наполнил запах плесени и могилы. Перед Мэри Террор стоял живой труп. Ошметки длинных черных волос свисали со съежившегося черепа, и Мэри видела миндалевидные глаза на лице, сморщенном, как печеное яблоко. Рот широко открылся и с шумом дребезжащего воздуха пришли оформленные слова:

– Привет, Мэри.

Она знала, кто пришел к ней из царства мертвых.

– Привет, Чин-Чин.

Холодные пальцы коснулись ее плеча. Она поглядела налево, и там стоял еще один выходец из могилы, и на шее его висели покрытые коркой грязи африканские амулеты. Акитта Вашингтон уменьшился до костлявой и жесткой фигурки, и то, что осталось от его некогда эбонитовой плоти, было теперь лепрозно-серым. Он поднял два костлявых пальца.

– Мир, сестра.

– Мир, брат, – ответила она ему, делая такой же знак. Третья фигура стояла в углу комнаты, склонив набок то, что когда-то было лицом. В жизни это была маленькая женщина, но в смерти она распухла, и что-то темное, поблескивая, сочилось оттуда, где прежде были ее внутренности.

– Мэри! – сказала она старческим голосом. – Это ты, старая ты сука!

– Привет, Дженет, – ответила Мэри. – Дерьмово ты выглядишь.

– Да, быть мертвой – это сильно портит внешность, – согласилась Дженет.

– Слушай меня! – сказал Акитта и обошел вокруг стула, чтобы встать рядом с Чин-Чин. Его ноги казались серыми зубочистками; там где у него раньше были половые органы, пировали маленькие белые черви. – Завтра ты там будешь. Это дорога по канату, сестра. Ты не думала, что это свиньи могли состряпать объявление в «Стоун»?

– Думала. Свиньи не знали о Плачущей леди. Никто не знал, кроме нас.

– Тумбе знал, – сказала Дженет. – Кто поручится, что он не рассказал легавым?

– Тумбе не заговорил бы. Никогда.

– Легко сказать, да трудно знать. – Теперь говорила Чин-Чин. – Как ты можешь быть уверена, что это послание от Лорда Джека? Это могли подстроить свиньи, Мэри. Когда ты завтра доберешься туда, ты можешь попасть в ловушку.

– Я не хочу этого слышать! – крикнула Мэри. – Теперь у меня мои ребенок, и я везу его Джеку! Все будет классно!

Акитта склонил к ней мертвое лицо, его глаза белели, как речные камни.

– Лучше поглядывай, что у тебя за спиной, сестра. Ты ведь не знаешь наверняка, кто дал объявление. Обязательно смотри, что у тебя за спиной.

– Да. – Дженет прошла через всю комнату поправить косо висевшую картину на стене. На коричневом ковре от нее оставался темный след. – Может быть, прямо сейчас легавые за тобой следят, Мэри. Они могли все это нарочно подстроить. Ты думаешь, тебе в тюрьме понравилось бы?

– Нет.

– Мне тоже. По мне, лучше быть мертвой, чем в тюрьме. – Она поправила картину так, как ей хотелось, Дженет всегда была аккуратисткой. – Что ты будешь делать с ребенком?

– Я вручу его Джеку.

– Нет-нет, – сказала Чин-Чин. – Что ты собираешься делать с ребенком, если тебя будут поджидать свиньи?

– Они не будут.

– Угу. – Чин-Чин улыбнулась кошмарной улыбкой. – Но допустим, что они будут тебя поджидать, Мэри. Допустим, ты где-то прокололась, и завтра свиньи полезут, как тараканы из щелей. Ты ведь пойдешь туда заряженная?

– Да.

Она возьмет маленький «магнум», который входит в сумку.

– Значит, если свиньи будут тебя ждать, и выхода не будет, что ты будешь делать?

– Я.., не знаю…

– Знаешь, – сказал Акитта. – Ты ведь не дашь легавым взять себя живьем? Они посадят тебя в глубокую дыру, Мэри. Они отберут у тебя ребенка и отдадут какой-то говнючке, которая недостойна иметь ребенка. Ты знаешь ее имя: Лаура.

– Да, Лаура, – кивнула Мэри. Она смотрела новости и видела газеты. Фотография этой женщины была в «Тайме» на прошлой неделе, рядом со старым снимком ее самой, сделанной в Беркли в тот день, когда бойцы Штормового Фронта играли в «летающую тарелку».

– Барабанщик теперь твой ребенок, – сказала Дженет. – Ты ведь не отдашь его?

– Нет.

– Значит, что ты будешь делать, если там будут свиньи? – повторила Чин-Чин. – И выхода не будет?

– Я.., я тогда…

– Сперва застрелишь ребенка, – сказала Чин-Чин. – Потом прихватишь с собой на тот свет столько свиней, сколько сможешь. Как, звучит разумно?

– Да, – согласилась Мэри. – Разумно.

– У них сейчас полно новейшего оружия и всякой другой дряни, – сказал Акитта. – Тебе придется убить ребенка быстро. Без колебаний.

– Без колебаний, – эхом откликнулась Мэри.

– Потом ты сможешь прийти к нам. – Когда Дженет улыбнулась, высохшая маска лица треснула на связках челюстей. – Отлично забалдеем.