Моё чужое имя

— Все, что я тебе рассказал – это можно было бы терпеть еще много времени, если бы не последнее мое дело… — Я говорил через силу. Признаться, Таня была первой, кому я вообще это рассказывал. – Прихватили парня – мальчишку семнадцати лет – наркомана, я пообещал отпустить, если сдаст того, кто продавал ему наркоту. Он сдал – я отпустил. А через неделю из реки выловили его труп.

Я не поворачивался к Тане, но боковым зрением видел, что она смотрит на меня. Больше всего не хотел услышать от нее, что это была не моя вина. Потому что это было неправдой. Но Таня так ничего и не сказала, только взяла меня за руку, так же как я ее полчаса назад.

Но, уверен, она все же подумала, что туда мне и дорога – в адвокаты – настоящего следователя типа Ваганова это бы не сломало, он остался бы при должности, постарался забыть о смерти мальчишки и прищучил бы всю банду. Хорошо, что она промолчала.

Глава 9. Новые фигуранты

Старогорск

Ответ из ИЦ по запросу об отпечатках пальцев пришел уже на следующий день.

Максим работал в органах всего ничего, но даже он уже знал, что официального ответа из Москвы можно ожидать и несколько месяцев, и полгода – система МВД громоздкая и неповоротливая, москвичей старогорские проблемы не волнуют. Впрочем, как и старогорцев московские. А тут всего три дня. Везение?

Пока Максим пробегал глазами ответ из ИЦ, Ваганов, который с ним уже ознакомился, с выражением отвращения на лице качал гирю килограмм в двадцать. Гиря уже много лет лежала под столом у зампрокурора и, по наблюдениям Федина, когда Юрий Николаевич был чем—то раздражен, рука его машинально тянулась к гире. Ясное дело, что раздражение Ваганова на этот раз было связано все с тем же ответом из ИЦ – в везение он не верил.

А Максим читал. В документе было написано, что отпечатки пальцев трупа с трассы Старогорск-Москва идентичны отпечаткам Нуйкова Александра Борисовича, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения. Примечательно, что с марта две тысячи десятого Нуйков находится в розыске по делу об убийстве. Чуть раньше – в конце две тысячи девятого он уже отбыл срок в колонии общего режима – осужден был районным судом города Москвы на пять лет по статье 162-1[11]. Нуйков от звонка до звонка отсидел свой срок, плюс получил еще полтора уже в зоне.

— Прочитал? – осведомился Юрий Николаевич. – Посмотри—ка откуда он родом.

— Зарегистрирован в поселке Дмитрово Московской области…

— Ну! А какого черта он приперся в Старогорск, когда в бега пустился? Что у нас здесь медом намазано?! – громыхнул Ваганов, как будто виноват в этом был Максим.

Федин, однако, впечатлительностью не отличался, потому в ответ на ор даже ухом не повел:

— Не-е, Ваганыч, положим, мы знаем, почему приперся он именно в Старогорск, а не куда-то еще. Каравчука-то он найти мог только здесь!

Этот несложный вывод, что в Старогорске Нуйков разыскивал именно Каравчука, опер и следователь сделали после того, как при мертвом Нуйкове был найден измятый блокнотный листок с двумя Старогорскими адресами. Один адрес принадлежал Каравчуку, уже мертвому на тот момент, второй – как узнали, запросив адрес по базе данных – один из старогорских адресов Патровой Софьи Павловны.

В Старогорске трудно было найти человека, который бы не знал фамилию Патров. Именно Александр Патров – покойный муж Софьи Павловны – возглавлял фирму «Старогорск-Тур» и держал в своих руках весь туристический бизнес Старогорска. Сам Старогорск – старейший город, основанный еще в XIV веке, близ которого расположены десятка два памятников старорусского зодчества. Патров, родившийся в Старогорске, половину жизни и огромные средства вложил, чтобы восстановить и сохранить местные достопримечательности. Тогда же он организовал «Старогорск-Тур» и начал проводить полномасштабные рекламные акции, пытаясь привлечь внимание туристов к Старогорску. Приблизительно с середины двухтысячных его труды, наконец, стали окупаться: туристы со всей России и даже зарубежья активно посещали город, охотно пользуясь услугами «Старогорск-Тура», останавливаясь в гостиницах, принадлежащих Патрову, обедая в его сети ресторанов «Сказка», и отовариваясь в его же супермаркетах «Снежинка».

А после внезапной смерти Патрова, наследницей всего этого стала его вдова – Софья Павловна Патрова.

Каким образом эта дама могла попасть в один список с Виктором Каравчуком – довольно мутным типом – ни Максим, ни Ваганов не понимали. И спросить было не у кого – Каравчук, как и обладатель блокнотного листка Нуйков, мертв, а Софья Павловна, как сообщили в «Старогорск-Туре», в отъезде.

— Да, кстати, — вспомнил вдруг Максим, — я же вчера сгонял в этот адрес. Ну, чтобы убедиться, что ее действительно нет в городе. Так вот, консьерж на входе обмолвился, что с неделю назад Патровой уже интересовался некий мужчина лет тридцати, в кожаной куртке. Показал ему фотку Нуйкова – опознал.

— А застал он Патрову дома? – насторожился Ваганов.

— Консьерж говорит, что она уже месяц, как в городе не появляется, так что не застал. А нам ее, Ваганыч, позарез найти нужно!