Мое чужое счастье

Все это я и сама знаю. Но что делать, если нужны деньги?

Лидия Васильевна утешает меня, но разве это поможет.

– Ну, о чем ты думала? А?

– О сыне. Мне нечем платить за услуги клиники, – признаюсь, размазывая по щекам слезы.

– Это тебя муж так? Бьет?

– Снег упал, случайно… – оправдываюсь.

– Горе луковое, – гладит меня по спине и вздыхает. – Галь, ну, может, дадим ей какое-нибудь задание? Пусть бумажки перебирает? Инструменты стерилизует?

– А кто работать будет? – качает головой та.

– Так мы сами справляемся.

– Не знаю, что делать. Вот совсем, – разводит руками. – И на улицу не выгнать, и работник из тебя никакой. Ладно, в архив пойдешь. Там дел на месяцы вперед. Разбирай карточки, сортируй, копируй, по местам раскладывай. Работенка скучная, но не сложная. У нас девочка на днях уволилась, теперь некому этим заниматься. С Леной улажу сама. Но что б на глаза никому ни попадалась, иначе мне голову с плеч снимут за такое нарушение.

– Поняла. Спасибо вам большое… – горячо благодарю обеих женщин и принимаюсь за работу.

На самом деле Галина достаточно мягкий человек. Она дает мне работу по силам. Впрочем, и у меня тоже присутствует чувство самосохранения, поэтому я все делаю аккуратно. Без резких движений и осторожно. Да и что сложного в бумагах? Сиди, разбирайся, сортируй. Так и проходит время до обеда.

Откладываю дела и собираюсь наведаться к сыну, надеясь, что закрыли только палаты, а детское отделение осталось открытым для посещения. Интересно, почему вчера мне ничего не сказали про чистку? Неужели все случилось так внезапно?

Дорога до отделения кажется очень долгой. Я постоянно оглядываюсь и отчего-то сильно беспокоюсь. И чем ближе знакомая дверь, тем быстрее колотится сердце.

– Здравствуйте, чем могу помочь? – новый администратор озаряет помещение идеальной улыбкой.

– У меня сын в детском отделении. Вот, – протягиваю паспорт. Она сосредоточенно что-то смотрит в программе, а потом также вежливо улыбается и заявляет:

– Вашего ребенка у нас нет. Вы, вероятно, что-то перепутали.

С этими словами я выпускаю из рук пакет с подарками для медсестер. Кофе и конфеты летят на пол, рассыпаясь по ковровому покрытию. Но это неважно. Не имеет значения, кроме одного:

– Это вы ошиблись. Я – Арина Романовна Пушкина. Лежала в первой палате с Нового года. Меня выписали только вчера. Мой сын остался в кувезе, – объясняю.

– Ваших данных в программе нет.

– Значит, эта программа сломалась! – хмурюсь. – Впрочем, мне все равно, просто пустите меня к сыну!

– Не могу. Вход в детское только по пропускам.

– Приведите, пожалуйста, старшего. Я хочу поговорить с врачом. Алексей или Надежда Анатольевна, кто сегодня дежурный? Свяжитесь с Виталием Тимофеевичем, в конце концов! Сделайте что-нибудь! – теряю самообладание. Это, конечно же, ошибка, сбой в системе.

– К сожалению, Надежда Анатольевна Одинцова не сможет вас принять. Она не работает по состоянию здоровья. Алексей Смирнов в ежегодном отпуске. Виталий Тимофеевич вообще не ведет прием.

– Позвоните ему! Он лично занимался моим вопросом.

– Виталий Тимофеевич в командировке. Если вы лично с ним знакомы, то должны об этом знать, – холодно отвечает администратор.

– Хорошо, кто вместо него? Позвольте мне поговорить хоть с кем-нибудь. Посмотрите получше, у меня еще даже не оплачена палата, Татьяна обещала посчитать сегодня.

– Татьяна?

– Да.

– Уточните фамилию, я узнаю.

– Фадеева, Татьяна Владимировна. Администратор.

– Вы имеете в виду бывший администратор?

– Как бывший?!

– Она уволилась.

Хватаюсь за голову.

– О Боже… Какое это имеет значение, вообще?! Просто пропустите меня. Я сама найду с кем поговорить, – забираю паспорт и решительно направляюсь к двери.

– Стойте! Девушка! Туда нельзя! Я же сказала, у нас закрыто на обработку! – кричит мне вслед. Но я уже направляюсь в отделение с твердым намерением добиться своего.

От моего напора дверь поддается, и я устремляюсь вперед по коридору мимо палат. Пустота вокруг поражает… Только несколько медицинских работников в защитной униформе. Палаты закрыты. Неужели вчера выписали всех, кто лежал параллельно со мной?

Чувствую себя настолько сбитой с толку, что невольно замедляю шаг.

– Стойте! Ну куда вы?! – администратор буквально преграждает мне путь. Около нее откуда-то вырастают два довольно крупных охранника. Раньше я не замечала этих ребят. Неужели за сутки здесь столько всего произошло?!

– Мне нужно увидеть сына. Я требую! У меня есть доказательства и свидетели! – сую администратору телефон с фотографиями ребенка.

– Идемте. Здесь нельзя находиться. Да и это не то место, где нужно что-либо выяснять, – меня подхватывают под руки и буквально выводят из отделения под удивленные взгляды незнакомых медсестер. Хочется отбиваться и брыкаться, но я не в том положении. Приходится сдаться без боя.

– Садитесь, – администратор усаживает меня за большой стол и протягивает стакан воды. Но какая там вода?! Я едва держусь, чтобы снова не вскочить и не побежать к своему ребенку.

– Объясните, что происходит? – громко спрашиваю, отодвигая стакан.