Мое имя Офелия

Не успела я поймать взгляд Кристианы, как она уже ускользнула. Я не знала, верить ли этой новости, учитывая ее источник. Может быть, она меня испытывала, искала подтверждение тому, что я в сговоре с Гамлетом? Так и было, до тех пор, пока Гамлет не отверг меня. «Уходи в монастырь! Уходи!» Его настойчивый приказ снова зазвучал в моей голове. Дания стала опасным местом, где похоть привела к убийству и тирании и породила новую месть. Возможно, Гамлет хотел заставить меня покинуть это порочное место, чтобы меня не развратили. Но зачем обрекать меня на жизнь холодного, насильственного целомудрия за стенами монастыря? Я на это не согласилась бы!

Пока я думала о том, как плохо справилась бы с ролью монахини, в зал вошел Гамлет. Он был одет в черные рейтузы и камзол из черного бархата по последней моде, в прорезях на груди и рукавах виднелась ярко-красная ткань подкладки. Его рука сжимала плечо Горацио, который слегка сгорбился, слушая его. Он что-то настойчиво говорил своему другу, затем рассмеялся, хлопнул его по спине, и они разошлись в разные стороны. Гамлет начал совещаться с актерами, а Горацио подошел ко мне. Все-таки, я не очень хорошо спряталась.

– Как поживает миледи Офелия? Я… мы… нам вас недоставало в эти две ночи, – сказал он, кланяясь. Он говорил так, будто ничего не знал о моем горе и о том, как плохо со мной обошлись.

Я заморгала, сдерживая слезы.

– Я – самая печальная из жен, Горацио, потому что мой муж меня не любит. – Я осмелилась говорить откровенно с единственным человеком, который знал о нашем тайном браке.

– О чем вы говорите? Я знаю, что он вас любит, – ответил потрясенный Горацио.

Я оглянулась вокруг. Несмотря на множество людей, никто не обращал на нас внимания. Я излила свое горе Горацио, подобно тому, как морские волны бьются о прочную дамбу.

– За те десять дней, которые прошли после прерванной брачной ночи, мое супружеское счастье превратилось в горе. Теперь Гамлет сомневается в моей добродетели, но у него нет для этого причин.

Румянец разлился по лицу Горацио, так как мои откровения о горестях замужества его смутили. Но я очень хотела понять причины холодности Гамлета, и видела в Горацио свою последнюю надежду.

– Я знаю, что причин нет, – заверил он меня.

Небольшое утешение от скромного Горацио, подумала я.

– Горацио, ты знаешь его мысли, если их вообще кто-то знает. Что скажешь об этом призраке? Ты в него веришь?

– Я его видел, но он не говорил со мной. Это было ужасное зрелище.

– Но он был настоящий? – настаивала я.

– Не в телесном воплощении, к нему нельзя было прикоснуться, как к вам или ко мне, – ответил он.

– Горацио, ты говоришь, как философ, который допускает двоякое толкование правды и лжи, – с нетерпением возразила я. – Скажу тебе правду, я сомневаюсь в этом призраке. Но это видение свело Гамлета с ума. Я больше его не узнаю.

Горацио помолчал, борясь с природной сдержанностью, потом ответил.

– Действительно, он не владеет собой, и не хочет прислушаться к моим советам, – признался он. – Я опасаюсь за него.

Взрыв аплодисментов заставил нас посмотреть в сторону сцены. Я затаила дыхание, увидев, как один из актеров жонглирует апельсинами, балансируя на перевернутом стуле. Затем внезапно затрубили фанфары, и он спрыгнул на пол и низко поклонился, так как Гертруда и Клавдий рука об руку спустились по парадной лестнице в парадный зал. Мы стояли, пока король и королева усаживались на возвышении. Раздались слабые аплодисменты и несколько приветственных возгласов, но Клавдий нахмурился и не обратил на них внимания. Он сел, крепко вцепившись в подлокотники своего огромного кресла. Я подумала, что предостережение Кристианы могло быть правдой.

Я увидела, как Гертруда протянула руку к сыну, приглашая его сесть рядом с ней. Он несколько мгновений смотрел на нее, потом покачал головой и отвернулся. Глядя через плечо на мать, принц медленно пересек зал, направляясь в мою сторону. Я увидела, как ее улыбка погасла, и ахнула, видя, как он ее обидел.

Когда Гамлет подошел ко мне, Горацио ушел, сказав мне:

– Клянусь, Офелия, я остаюсь вашим преданным слугой. – Его добрый взгляд ненадолго утешил меня.

Теперь Гамлет опустился рядом со мной на колени, подобный туго взведенной пружине. Его глаза ярко блестели, отражая пламя факелов, щеки раскраснелись. Принц схватил меня за руки, и от этого по моему телу пробежала искра, и тоска по нему наполнила меня слабостью. Но я твердо решила оставаться равнодушной, пока не узнаю о его чувствах ко мне. Больше всего мне хотелось, чтобы Гамлет попросил прощения за свою жестокость.

– Леди, можно мне прилечь к вам на колени? – Он приподнял брови, чтобы придать особое значение своему вопросу.

Эта нахальная просьба была плохим приветствием.

– Нет, милорд, здесь неподходящее для этого место, – резко ответила я.

– Я просто хотел спросить, можно положить голову вам на колени? – поправился принц, притворяясь мальчишески наивным. Неужели Гамлет хочет продолжать нашу игру? Как мне понять его переменчивые мысли?