Мое имя Офелия

– Почему вы его не пустили ко мне? Ведь я бы услышала из его собственных уст, почему он убил отца!

– Выслушай меня, Офелия. Когда я велела ему уйти, принц повел себя так отчаянно и безумно, что я пригрозила позвать стражу, сказала, что иначе сама его поколочу, если он попытается прикоснуться к тебе.

Я вздохнула и уткнулась лицом в ладони. Я не могла винить Элнору за то, что она пыталась меня защитить. Кто мог догадаться, каковы намерения Гамлета? Просить у меня прощения, или причинить мне вред? Объявить о своей любви, или дать выход своей ненависти? Какое это теперь имеет значение?

– Потом он прислал своего человека, Горацио, с посланием, которое он должен был вручить только тебе в собственные руки. Заподозрив его в дурных намерениях, я обошлась с ним точно так же.

– Но Горацио безобиден, как ягненок, и очень уважаемый человек, – заплакала я, полная сожалений. Он бы принес мне правдивые известия от Гамлета, но теперь я никогда их не узнаю.

– Значит, ты неравнодушна к другу Гамлета! Может быть, он снова попытается встретиться с тобой, – с надеждой улыбнулась Элнора. Но Горацио больше не приходил.

И Гертруда меня не навещала. Как и ее сын, она хранила холодное молчание. У королевы в последнее время полно своих бед, и она не хочет разделить со мной мое горе, с обидой думала я. И все же, то, что Гертруда меня бросила, усилило мою горечь. Я даже скучала по брату, несмотря на то, что он был так груб со мной, когда мы расставались.

Кристиана время от времени подменяла Элнору, приносила мне еду, которая казалась мне безвкусной. Миска сладкого инжира, который я обычно очень любила, издавала тошнотворный запах, от которого меня затошнило, и я ее оттолкнула. В самом деле, я еще никогда не чувствовала себя так странно.

– Они не отравлены, если ты этого боишься, – заверила меня Кристиана, сама поедая инжир.

Я не возражала против присутствия Кристианы, потому что она, по крайней мере, старалась придержать свой язык, возможно, из уважения к моей потере. А я тоже была осторожна, не желая давать ей повод для сплетен. Но однажды она явилась в слезах, и ей не нужно было приглашение, чтобы поведать мне о своих неприятностях.

– Гертруда в плохом настроении, так как они с Клавдием спорят из-за принца. Поэтому, чтобы развеселиться, она завела себе новую фаворитку, племянницу посла. И теперь она не позволяет мне прислуживать ей.

Мне неприятности Кристианы казались мелкими, но я не хотела быть с ней резкой.

– Для королей и королев мы – как лютни, – сказала я. – Они играют на нас ради песен, которые им льстят, а когда им не нравится мелодия, они раздражаются и отбрасывают нас в сторону.

Кристиана нахмурилась, глядя на меня, будто решала, не потеряла ли я рассудок.

– Это такое сравнение, так мог бы написать поэт, – устало произнесла я и махнула рукой. На следующий день она принесла мне известие, что Розенкранц и Гильденстерн покинули Эльсинор.

– Они уехали, а куда – это тайна, – сказала Кристиана в своей обычной манере – сообщать рядовую новость, как нечто важное. – Они получили некое секретное поручение от короля, и если хорошо его выполнят… – она замолчала и подождала, когда я посмотрю на нее. – Ее глаза горели от удовольствия. – Розенкранцу разрешат жениться на мне! – Кристиана заметила мое удивление. – Это правда. Король пообещал, и королева тоже дала согласие.

Я собиралась сказать, что Розенкранц и Гильденстерн – просто марионетки, а не мужчины, но передумала. Пускай Кристиана радуется своему счастью.

Потом пришла Элнора с известием о том, что Гамлет отплыл в Англию.

– Куда? – громко воскликнула я, ошеломленная мыслью о том, что он меня бросил.

– Так приказал король. Вероятнее всего, это ради безопасности самого Гамлета. – Она пристально посмотрела на меня. – Чтобы его не обвинили в убийстве Полония.

– В убийстве? Кто смеет называть его убийцей? – в ужасе закричала я. Элнора зашикала и потянулась ко мне, словно желала меня утешить. – А Горацио отправился вместе с ним? – спросила я, притворяясь спокойной.

– Нет; король пожелал отправить Гамлета одного, – ответила она.

Внезапный отъезд Гамлета был странной и неприятной новостью. Моя надежда на наше с ним примирение растаяла, и сожаления снова наполнили мою душу. Может быть, Гамлет забыл бы свою ненависть, даже взял бы меня с собой в Англию, если бы узнал о недавно зародившемся во мне подозрении. В последнее время у меня стали болеть груди и живот, а месячные так и не начались. Меня то и дело тошнило. Возможно, все эти недомогания вызваны горем. Но что, если я ношу ребенка Гамлета? Увы, теперь он никогда об этом не узнает! Полная сомнений и растерянная, я решила выбросить это смутное предположение из головы.

– Будь благодарна! – прервала Элнора мои раздумья. – Хотя бедная мать Гамлета огорчена его отъездом, зато тебе теперь не нужно опасаться этого безумца. – Она полагала меня ободрить и нахмурилась, увидев, как полились мои слезы.