Моё имя (СИ)

— Потому что… Всё тело трясёт от одной только мысли, что могу потерять её окончательно. Я до чёртиков боясь услышать, как она говорит: «Ненавижу и отныне даже видеть тебя не желаю». Боюсь найти в её глазах, обращённых ко мне, не заботу и теплоту, а лишь лёд и ненависть.

До конца выслушав моё откровение, Вик погрузился в долгое, красноречивое молчание. Его брови насупились, а по глазам было сложно определить, думает он во сне или же спит наяву. В конце концов, Вик улыбнулся старческой, доброй улыбкой и накрыл мои руки своими.

— Ты её любишь, не так ли? — слава всему, вопрос был риторическим, и Вик продолжил говорить, не заострив на нём большого внимания (думаю, для столь проницательного эксиля, как он, ответ был более чем очевиден). — Сирил, мне кажется, ты можешь идти к Аде, не забивая себе голову столь явными глупостями: она никогда и ни за что не скажет тебе нечто подобное. К тому же, думаю, Ада сейчас в точности также мучается от мыслей, что это именно ты её ненавидишь. А ведь она не может прийти к тебе и узнать правду. Не забывай, о какой девушке мы говорим. Она сильнее многих эксилей, и, уверен, её не сломить чем-то подобным. Так что, Сирил… ты, случаем, никуда не торопишься?

— Да, — я сжал руки Вика и улыбнулся. — Прости, Вик, но я оставлю тебя ненадолго. Ты абсолютно прав: хуже всего сейчас вовсе не мне и вместо того, чтобы предаваться самобичеванию, я должен сделать всё возможное, дабы спасти девушку, которую так сильно люблю.

— Тогда… чего же ты ждёшь?

Распахнув окно, я вдохнул свежий ночной воздух и посмотрел вниз — на ту часть замка, где должно было располагаться королевское подземелье. Материализовал позади себя два чёрных крыла, покрыл тело перьями и выпорхнул в непроглядную темноту, готовую от каждого моего взмаха покрыться трещинами и разлететься по миру сотней звенящих осколков. После этого обернулся и посмотрел прямо на Вика. Следующую фразу сказал довольно-таки тихо, и теперь могу лишь догадываться о том, что означала лёгкая улыбка, осветившая лицо мужчины, за последние пару дней, постаревшего на многие годы.

— Спасибо… отец.

***

Когда решётка от тюремной камеры отъехала в сторону, как-то неосознанноя прикусил нижнюю губы и даже не обратил внимания на стекающую по подбородку тёплую каплю крови. Ада сидела на холодном полу босиком, в одном лишь тоненьком светло-голубом, местами порванном и вымазанном в грязи, платьице. От её запястий вверх тянулись толстые цепи, пресекающие всякие попытки устроиться поудобнее. Однако вовсе не это вызвало во мне необузданную волну гнева и злобы. Побои, синяки, местами засохшая кровь — всё её тело было покрыто ими с ног до головы. Девушка слегка дрожала во сне, пока тёплый пар вырывался из окоченевших в страшном холоде губ. Дьявол тебя побери, Лудо Девериус! В том, что её побои — твоих рук дело, мне даже не приходится сомневаться. Только ты мог позволить себе ударить парису самого короля. Я же приказал хорошо обращаться с ней, несмотря ни на что! Опять идёшь против меня? Мстишь ей за волосы? Или за то, что она человек, которого твой младший брат любит так сильно? Ну, ничего — в этот раз, братец, ничто не сойдёт тебе с рук просто так. Клянусь памятью о Гарольде Девериусе — нашем почившем отце.

Ада спала, однако, услышав скрип заржавевшей решётки, медленно приоткрыла глаза и подняла голову вверх. Осторожно. Так, словно готовилась посмотреть на яркое солнце, что при одной лишь ошибке ослепит её навсегда. Оно и не удивительно — в своём теперешнем состоянии девушка просто-напросто не была способна на резкие телодвижения. И вновь мне захотелось использовать метку на брате прямо отсюда.

— Сирил? — из её глаз моментально пропала сонливость, а сама париса попыталась встать, видимо, позабыв о том, где и в каком положении сейчас находится. — Ты всё-таки пришёл. Или… это сон?

— Нет, я здесь. Прости, что заставил ждать так долго, — я опустился на пол рядом с девушкой, дабы она чувствовала себя пусть и слегка, но комфортнее, а насчёт ответа — что ещё я мог ей сказать?

— Всё в порядке, я понимаю, — по лицу Ады пробежала тень мрачной улыбки. — Нет ничего странного в том, что ты возненавидел меня после случившегося.

— Это не так! Я не смогу возненавидеть тебя, даже если захочу!

«На самом деле я просто, словно какой-то мальчишка, боялся узнать, что это ты теперь испытываешь ко мне столь отвратное чувство», — слава всему, удалось проговорить эти слова в голове, а не наяву.

— Правда? — переспросила девушка слегка недоверчиво.

— Конечно, даже не сомневайся, — в тот момент желание обнять парису было неописуемо сильным, однако я отлично понимал, что столь эгоистичное действие принесёт ей лишь очередную порцию боли (и почему медлил с визитом так долго?! настоящий придурок!). — Ада, мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Дело в том, что… Проблема в том… Я должен спросить…

— Ты хочешь знать, виновна я или нет, — не спросила, но заявила избитая до полусмерти париса. — Скажи это прямо — не нужно ходить вокруг да около.