Моё имя (СИ)

После полумрака сырых подземелий, в коих я провела большую часть того судьбоносного дня, не было ничего удивительного в том, что, стоило лишь решётке подняться, и солнце тотчас меня ослепило. Было около трёх часов дня, и пик его сияния, слава всему, уже прошёл (это не могло не радовать, поскольку в доспехах было до ужаса жарко и без сего отягощающего обстоятельства). Однако, даже так, пришлось дать глазам около минуты, чтобы те смогли адаптироваться к новому освещению.

Не так давно ко мне пришло пятеро эксилей (по гербу можно было понять, что из личной гвардии Понтийского) и приказали следовать за ними. Само собой, я не стала спорить, ведь давно уже знала — пора. Меня попросили подождать в комнатушке, ещё меньше первой, где не было абсолютно ничего, за исключением решётки, заменяющей собой одну из стен. Она выводила прямиком к центру гудящей от весёлых голосов и радостных криков бойцовой арены. Спустя какое-то время, когда я уже успела заскучать, кто-то, видимо, играющий здесь роль рефери, вышел к самому центру арены и прокричал что-то (что именно — я не смогла разобрать), подав сигнал к открытию врат. Моя решётка тотчас потянулась вверх, и я отчётливо увидела, как тоже самое происходит и на другой стороне арены. Когда прутья наконец замерли, оттуда вышла Пандора всё в том же ярко-красном доспехе, в котором я видела её около часа тому назад. Единственным отличием было то, что в этот раз она не держала шлем в руке, а надела его на голову, умудрившисьпри этом спрятать внутри косу длиною почти что до пола. Услышав, как гул толпы растёт в геометрической прогрессии, я последовала примеру её величества королевы (пока что) и сделала шаг навстречу яркому свету.

Переполненные до краёв трибуны (свободных мест мне не удалось найти, на некоторых же сидели по двоеи трое) тотчас взорвались от бурных оваций и громкого свиста. Разумеется, сначала я подумала, что так зрители надо мной издеваются, однако, уже очень скоро поняла: они действительно мне аплодируют. Похоже, всем здесь было глубоко плевать на то, человек я или эксиль, главное — что я обещала присутствующим возможность скоротать время за просмотром незабываемого, слегка кровавого и столь редкого шоу.

Судья с энтузиазмом что-то говорил (обращаясь, по большей части, к зрителям, а не к нам с Пандорой), однако, что именно он там бубнил себе под нос, я так и не поняла. В то время моё тело практически до краёв переполнил адреналин, и всё, на что я была способна — это пожирать Пандору одним только взглядом, в точности также, как уже давно делала и моя сегодняшняя оппонентка.

Вдруг я услышала, как толпа ни с того ни с сего заорала ещё громче и оглушительней. Переведя взгляд на судью, рефериили кем он там был, я тотчас поняла, в чём именно здесь причина. Этот эксиль-мужчина со скошенной набок чёлкой (теперь буду называть его «Чёлочкой») поднял вверх руку и начал обратный отсчёт. Больше прочитав по губам, чем услышав из его уст цифру «три», я сделала вдох полной грудью. Два. Сжала меч посильнее и выставила пред собой. Один! Чёлочка резко опустил руку и тотчас взмыл высоко в небо. На арене больше никого не осталось. За исключением меня и Пандоры.

Пока королева продвигалась вперёд твёрдой походкой, я могла думать лишь об одном. Победить. Любой ценой. Победить. Стоит мне преодолеть это последнее испытание, и ад Ады Норин наконец-то закончится. Просто убью Пандору Анж — и всё прекратится; бесконечное путешествие спустя почти одиннадцать лет подойдёт к своему логическому завершению. Тысячи раз я говорила себе, что обязательно уничтожу каждого чёртового эксиля на этой планете. И сейчасчуть ли не наяву вижу, сколь близка ко мне эта цель. Совсем немного, и я, наконец, смогу сдержать данное маме, папе и Корни обещание. Нужно лишь победить. Разве не иронично? В конце концов, всё свелось к обычному размахиванию мечом. А ведь множество раз я называла членов «Красного пламени» несусветными дураками как раз-таки потому, что они ставили на силу, а не на разум.

Когда Пандора подошла ко мне на достаточное для атаки расстояние, наши взгляды вновь встретились, и мир словно замер на пару секунд. Нарастающее между мной и ней напряжение довольно быстро передалось публике, и та тотчас, будто по велению волшебной палочки, погрузилась в гробовое молчание. Однако тишина не затянулась надолго — она была разорвана звоном клинков, сцепившихся друг с другом в точности как два диких зверя, и мгновенно подхваченным ряд за рядом, трибуна за трибуной — другими словами, чуть ли не каждым эксилем, пришедшем на арену сегодня.

Мой последний бой наконец начался.