Мое имя - Воин

— Без меня, — отрезал Слуцкий.

Он взял со стола кожаную папку и направился к дверям. Вилен Владимирович обошел лежащего на полу Роткевича, брезгливо переступая через лужицы крови на паркете. Подойдя к Петру, он остановился и задумчиво посмотрел на него.

— Жаль, что так получилось, — покачал головой Слуцкий. — У меня на вас еще были планы…

Генерал недовольно дернул головой и, повернувшись, решительно зашагал к дверям. Он еще не успел выйти из кабинета, как по команде начальника службы безопасности к Петру подскочили двое его ребят и умело защелкнули на запястьях наручники.

Они старательно обыскали одежду и выложили на стол то немногое, что было у него в карманах. Двое других в это время держали Петра на прицеле.

Он не пытался сопротивляться. Какая-то странная апатия и усталость разом навалились на Петра. Не хотелось ни думать, ни двигаться.

— В подвал, — коротко скомандовал парням начальник службы безопасности. — Я скоро подойду.

Петра развернули и резво потащили из кабинета. В приемной находились еще четверо парней в камуфляже. Трое также были вооружены «Сайгами», а один держал в руках два больших черных пластиковых пакета с «молнией» посередине. Именно в такой таре транспортируют трупы. Действительно, все было предусмотрено до мелочей. Ни Петр, ни Роткевич не должны были выйти отсюда живыми. Один пакет уже идет в дело, а второй, запасной, припасен, стало быть, для него. Похвально, господин генерал и иже с ним. Тщательно все продумали. А что еще день грядущий готовит? Думать не хотелось.

Трое из приемной присоединились к паре, конвоирующей Петра.

В коридорах офиса фонда не было видно ни души, хотя меньше часа назад, когда Петр шел к Слуцкому, по нему активно сновали сотрудники обоих полов. Похоже, подобная ситуация здесь отработана. Сигнал оповещения проходит — и все по норкам, до отбоя тревоги. Обучены, стало быть. Опять же, можно похвалить, что дисциплинка на высоте.

Два пролета лестницы на первый этаж, проход по коридору, два пролета еще ниже. На этом их путешествие не закончилось. Металлическая дверь, лязгнув, открыла узкий выход на круто убегающие вниз ступеньки. Похоже, они собирались опускаться ниже уровня московской канализации.

— Ребята, вы, случаем, не диггеры? — поинтересовался Петр. — Как там насчет крыс ростом с собаку? А призрак Ивана Грозного не беспокоит? Говорят, метростроевцы разбудили, с тех пор и бродит…

Парни, не говоря ни слова, развернули его и направили вниз на лестницу. Один шел впереди, второй тянул Петра за наручники, остальные следовали в кильватере. Все действо происходило слаженно и безмолвно. Еще раз Петр отметил, что во всех подразделениях фонда с воинской дисциплиной полный порядок.

Лестница окончилась нешироким тамбуром. Отомкнув очередной замок и проскрежетав металлической створкой, Петра ввели в узкий длинный коридор. Зарешеченные плафоны уходили далеко вперед, освещая крашеные под потолок стены и длинный ряд дверей справа и слева. Пейзаж явно напоминал тюремный. Для полноты картины еще бы криков добавить, глухих стонов да вертухая в окровавленном кожаном фартуке. А вполне возможно, что данная подземная галерея использовалась славными ежово-бериевскими соколами для своих нужд. Запросто могла быть филиалом Лубянки. Ее-то одной на всех не напасешься…

Открыв третью дверь слева, Петра ввели в помещение. Тесная камера имела стандартный набор удобств: прикрученные к стене нары, намертво вбетонированный в пол табурет, парашу в углу и рядом с ним умывальник с водопроводным краном. Естественно, ни о каком окошке, даже зарешеченном, в подземелье речь не шла. А вот вентиляция, судя по всему, работала исправно. Воздух в камере был не то чтобы свежим, однако его нельзя было назвать затхлым или сырым. Обычный воздух, вполне пригодный для обитания.

На арестанта обстановка не произвела гнетущего впечатления. Вообще никакого не произвела. У Петра было единственное желание, чтобы его оставили в покое. Только сейчас он почувствовал, что отходит от боя с Роткевичем. Странная горечь во рту, тянущие усталостью мышцы, проявившая себя рана в боку, нанесенная Санни-Сапсаном, а главное — мягкая кошачья лапка на затылке, предвещающая пытку головной болью, тревожили больше, чем тюремный ландшафт.

Пришло и понятие этого состояния: абстиненция, в народе носившее более доступное определение «отходняк».

— Мужики, мне бы рану промыть и перевязать, — попросил сопровождающих Петр, поднял локоть и продемонстрировал пятна крови на рубашке. — Да еще анальгина пару таблеток. Боюсь, голова сильно разболится. Ребята, вы глухонемые или как?..