Мое красивое одиночество (СИ)

Дорогие читатели, эту главу я планировала сделать последней, чтоб не нагружать фф своей фантазией. Некий открытый конец и каждый сможет домыслить свой красивый финал (на свой вкус). Или стоит дописать, скажите свое мнение? У меня мысли есть, но также я думаю, что эту историю можно закончить на данном этапе. Нужна помощь)

========== Крылья алой веры ==========

Кьяра прекрасно знала ответ на поставленный вопрос, сегодня на сцене, играя вместе с ним, она поняла, что по-прежнему любит его. В голове крутится один вопрос: «За что его можно любить?» Но разве за что-то любят? Девушка молчала, закрыв глаза, она наслаждалась объятиями такого родного и такого чужого мужчины.

— Я хочу услышать твое признание? — актер аккуратно развернул девушку к себе, чтобы окунуться в омут ее красивых глаз.

— Мое признание? — игриво возмутилась она. — Я ничего не сделала. А если ты о моих чувствах, — девушка резко поменялась в лице, — думаю, и так все понятно. Да. Я люблю тебя, Ожогин.

Ваня, наконец, услышал эти три слова от самой несносной партнерши, которая встречалась в его жизни. Она говорит правду, ее глаза выдают. Артист, как можно ближе притягивает к себе девушку, положив на тонкую талию свои не маленькие руки, и нагло погружается в сладостный поцелуй. Кьяра не сопротивляется, лишь иногда на мгновение пытается вдохнуть немного воздуха, чтобы не потерять сознание. Мозг полностью отключается, движет одно желание. Завладеть. И быть побежденной. Кьяра поддается его власти. Снова. Он ей нужен. Пусть даже на эти считанные минуты. Потом она пожалеет. Рукой, достаточно небрежно, Ожогин скидывает с гримерного столика всю имеющуюся на нем утварь, и как можно аккуратней усаживает Евлентьеву на деревянную поверхность. Не сопротивляется. Ей не хватало этих страстных объятий и его горячих поцелуев. Кьяра, повредив сценическую рубашку, предназначенную для Онегина, практически сдирает ее с тела Ожогина. Ему это нравится. Артист поддается чуть вперед, отдаваясь своей партнерше. С ее губ послышался легкий стон, она прикусила губу, предчувствуя подкатившее удовлетворение. Едины.

— Я так по тебе скучал, — Ожогин накинул на обнаженное тело Евлентьевой пиджак, который остался от спектакля.

— Вань, я тоже скучала, — девушка почувствовала приятный запах парфюма, который остался на одежде, — но это всего лишь слабость, которую мы себе позволили, а в большей степени я. Не знаю, есть ли у тебя дама сердца, но у меня есть жених и только что я ему изменила. Даже противно от себя самой.

— Жалеешь? — очень спокойно спросил Иван, но ответ не услышал.

— Ты же знаешь…

— Не знаю, — развел мужчина руки в стороны. — С тобой я вообще ничего не знаю и не понимаю. Сначала ты манишь меня, как слепого котенка, а потом вспоминаешь, что у тебя оказывается есть жених. Смешно, правда? Несколько минут назад, ты мне сказала, что меня любишь, а сейчас тебя мучают угрызения совести по какому-то парню. Я, конечно, не идеал и совершал много неправильных поступков, даже по отношению к тебе, но разве заслужил такого отношения? Если ты хотела мне отомстить и втоптать в грязь, — Ваня немного повысил голос. — Поздравляю, у тебя получилось! Браво! Ты хорошая актриса.

— Как у тебя язык поворачивается вообще так говорить, — девушка тоже разговаривала на повышенных тонах. — Я тебе свое сердце подарить хотела, не взирая на твой характер, да и вообще отношение ко мне. Если бы ты тогда сказал, что пошутил, я бы на коленях за тобой пошла.

— Таких жертв я недостоин, — даже в данной ситуации Ожогин пытается язвить и ухмыляться. Я и ты — это ошибка! Ясно. Втюрился в тебя, как бестолковый подросток.

— В твоем возрасте давно пора головой думать, — Кьяра тоже не собиралась сдерживаться. — С меня довольно всей этой фальши. Нам действительно лучше быть порознь, общий язык это не про нас. Я прошу только, чтобы ты был мужчиной и то, что между нами сегодня произошло под давлением эмоций…

— Можешь не продолжать, — достаточно в грубой форме произнес Иван. — Считай, что ничего не было, — его взгляд стал очень холодным, что становилось не по себе. Игру «кто кого» давно пора заканчивать. Я с тобой был всегда искренен. И любил, — последние слова он сказал очень тихо и после этого покинул гримерку.

Он ушел. Хотелось сказать скатертью дорога, а хотелось без оглядки бежать за ним. Разве может быть такая двоякая любовь. Кьяра смотрела в одну точку, а из ее глаз текли прозрачные капельки слез, оставляя во рту соленый привкус. «Дура».

— Кьяра, что случилось? — в гримерку зашел Колпаков, он как всегда в нужное время в нужном месте. Увидев, девушку на полу во фраке Онегина, он был слегка шокирован. — Великоват костюмчик.

— Ростик, — девушка кинулась к нему. — Господи, как я рада тебя видеть.

— Поэтому слезы, да? — вытирая размазанную тушь, подытожил артист. — Сколько тебя знаю, столько ты попадаешь в какие-то дурацкие истории. Дай угадаю, на этот раз, — улыбнулся мужчина. — Ожогин. Ожогин. Ожогин.

— Как ты понял…