Мое кудрявое нечто (СИ)

Я смутно помню его. Генерал Владимир Молодецкий. Погиб во вторую чеченскую. Он находился в разведке со своим отрядом. Не любил сидеть в штабе. Отец рассказывал, что его отряд нарвался на засаду и весь погиб. Молодецкий отстреливался до последнего, а затем вызвал огонь на себя, так как их окружили. Он попрощался с отцом по рации и попросил позаботиться о дочери. Герой России. На стене школы, где он учился висит табличка с его именем.

– Мне Алексей Витальевич не рассказывает, как он погиб. Ты знаешь?

Киваю.

– Ты видел его?

– Я не помню, как мы познакомились. Но я видел его несколько раз. Он приходил в гости, когда они с отцом приезжали в Москву.

Я рассказываю ей все, что знаю. Она должна знать. Он был высоким сильным мужчиной. Привозил мне гостинцы из ГДР, где часто бывал по службе, и трепал по голове, возмущаясь отращенным кудряшкам. Как-то водил нас с пацанами в поход, где учил греть кашу в жестяных банках и открывать их ножом так, чтобы не обжечься. Потом мы стреляли в лесу, установив эти банки на ветках дерева.

Рита слушает, улыбаясь каждому слову. Перебирает фотографии и рассматривает их, стараясь уловить знакомые лица на тех, где их много.

– А это моя мама. Красивая, да?

Да. Миловидная женщина с пышной прической и открытой широкой улыбкой. Круглое личико моей невесте досталось от нее.

– А это ты…

Офигеть! Я помню этот момент. Мне тут девять, или около того. Отец забрал меня с уроков. Сказал, что скоро снова улетит, и это единственная возможность повидаться. Но мы не пошли в кафе, как обычно. Поехали в больницу. Долго ждали на улице. Я возмущался, что замерз, а отец дал мне подзатыльник, потому что мужчины не мерзнут и не стонут. Я прыгал и бесился, обкидывая его снегом, пока один снежок не попал в мужчину, выходящего из больницы. На его руках был небольшой сверток, из которого послышалось протяжное "уууу" от попадания снежка. Это был Молодецкий. Он рассмеялся, но грустно. Спустился с крыльца и протянул мне сверток. "Ты разбудил, тебе и успокаивать" – сказал он. Тогда я увидел маленькое белоснежное лицо, словно ненастоящее. Просил лицо перестать ныть, пока отец с другом курили в стороне. Лицо меня не слушало и я стал расхаживать со свертком от машины и обратно к крыльцу, читая выученную к уроку литературы одну из басен Крылова. Лицо перестало издавать звуки, закрыло глаза и смешно засопело.

– Я всю дорогу хвастался отцам, что могу заговорить кого угодно, – заключаю свой рассказ. – Так что я встретил тебя из роддома, – до меня самого только доходит вся эта история, – и привил любовь к книженциям. Можешь не благодарить.

– Миш, – пухляш приближается ко мне и целует в щеку, – спасибо за то, что сделал сегодня. Я не решилась бы сделать это одна.

– Я ведь говорил, что ты не одна теперь, пухляш, – мне мало этого касания в щеку, но я не смею сейчас просить большего, – ты можешь обращаться ко мне со всем.

– Тогда расскажи все, что ты помнишь, – просит она.

Но больше я ничего не помню.

Мы сидим молча некоторое время, рассматривая фотографии. Мне стоит неимоверных усилий не портить этот момент болтовней. Грызу губы и иногда двигаю зубами, чтобы не выпустить голоса из своей головы на волю. И когда Рита убирает фотки обратно в коробку, и ложится на кровать, она просит меня полежать с ней. Ложусь, привлекая ее к себе. Это моя награда за молчание – возможность быть рядом, вдыхать запах ее волос и держать ладонь на ее спине. И моя расплата за бесконечные подкалывания Романова и Орловской в одиннадцатом классе, потому что двигать этой ладонью я не смею. Я рядом с этой девушкой, я обнимаю ее, но не могу приласкать, попросить чего-то большего, чем эти объятия, даже половины из того, чего мне хочется сейчас, иначе я могу снова спугнуть ее.

– О чем ты думаешь? – ее грудной голос отдается в паху болезненным томленьем, но я заставляю себя забыть о существовании телесных наслаждений.

– Что молчание – золото, – я ведь действительно думал об этом.

– Да ладно, – лемурьи глаза блестят, скрывая улыбку, – серьезно?

– Да нихрена! Я чуть зубы не стер, и у меня все тело чешется! Тот, кто придумал эту тупую пословицу, скорее всего вообще не имел языка!

По светлице моей невесты разносится ее смех, громкий и как будто кричащий. Мне нравится. Улыбаюсь сам и слегка поглаживаю ее спину. Мне даже не хочется заняться чем-нибудь. Оказывается, можно получать удовольствие, просто лежа рядом с девушкой, рассказывая о своих мыслях и интересуясь тем, что происходит в ее голове.

Не думаю, что смогу провести так остаток жизни, но такие моменты, определенно, стоит включить в список семейного времяпрепровождения.

Глава 10

***