Мое кудрявое нечто (СИ)

Эта девушка подарена мне небом. Правда. Она попросила меня сесть за руль и теперь сидит рядом со мной на пассажирском сиденье и позволяет держать себя за руку. И вот, что я скажу – держаться за руки, это гораздо более интимно, чем все, чем я занимался раньше. Поворачиваю направо и она чуть сжимает мою ладонь, и я кайфую от этого доверительного жеста. Сжимаю ее руку дважды, выглаживая круги по ее ладони и наслаждаюсь налившимися румянцем округлившимися щечками. Она теперь вся округлилась, словно спелое яблочко. Выглядит до безумия привлекательно, поглаживая надувшийся живот. Мне тоже хочется к нему прикоснуться, и я позволяю себе положить на него руку, не спросив разрешения. Там мое дитя. Охренеть! Маленький Коршун!

– Ты уже ходила на узи?

– Сегодня.

– И… кто это?

Задерживаю дыхание в ожидании ответа и выдыхаю, когда пухляш сообщает, что решила без меня не узнавать пол ребенка. А ведь могла бы, после того, что я вытворил, узнать пол и мучить меня незнанием. Обожаю эту девчушку.

Я всегда хотел сына. Ну, как – всегда, я редко думал о детях, но когда задумывался представлял сына. У нас в роду все военные, да и растить парней проще. Девочки слишком нежные и хрупкие, и я не знаю, что с ними делать. Но теперь это становится не важным. Как-то же у меня получается водиться с Джессикой, значит я научусь растить девочку, если в животе моей жены растет дочь. Я просто буду наносить на все ее вещи свою фотку со злобным оскалом, чтобы ни один говнюк с членом не подошел к ней. Буду ходить рядом с устрашающим видом, пусть все поймут, что папка моей птички разорвет любого. Можно научить ее боевым искусствам, и футболка не понадобится, она сама будет врезать по яйцам всем, кто посмеет подойти к ней. А когда она подрастет, я научу ее стрелять, и вот тогда все озабоченные подростки будут обходить ее стороной. Можно назвать ее Валера, ну, или Славик… а что, эти имена можно же интерпретировать (я это слово недавно вычитал в отчете своего подопечного, и запомнил, оно мне понравилось, теперь козыряю, помаленьку) под женские, типа Лера и Славяна. Но звать то я ее буду, конечно, Валерой или Славиком. Надо как-то аккуратно подвести пухляша к этим именам, что-то мне подсказывает, ей не понравится. О, надо будет еще с детства приучить ее носить брюки. Только брюки! Нет, лучше вообще комбезы и такое белье, типа как купальник, в них не пролезешь, мне Романов говорил. Мне, слава Богу, такие не попадались.

– Если будет девочка, мы не станем называть ее мужским именем! – даже вздрогнул, откуда пухляш поняла, о чем я думаю?

– Что? Почему?

– И не отдадим в спорт!

– Я и не собирался, – ухмыляюсь, думает, мысли мои читать научилась, но я не так то прост…

– И ты не станешь учить ее драться и стрелять!

– Да ладно тебе!

Протягиваю разочарованно, всю малину сбила, я тут уже почти Лару Крофт вырастил. О, можно Лара назвать, типа Лариса, только Лара.

– Ты же не думаешь, что будешь растить из нее Зену – королеву воинов? – с надеждой спрашивает пухляш и поднимает на меня эти свои лемурьи глаза, от которых мне хочется отдать ей все свое имущество, медали, яйца, и даже краповый берет.

Но про Зену то я и забыл. Где-то у нас с парнями были катаны. Я даже на парочку уроков к мастеру сходил, чтобы всех победить. Ухмыляюсь шире.

Зена… ну, в России с таким имечком, положим, не ахти как весело будет житься, так что можно его интерпретировать – ура! снова это слово получилось вставить! – как Зина. Хотя… Зена то – королева воинов, а вот Зина резиновая, и купили ее в магазине…

– Господи, – девчушка поднимает глаза к потолку тачки, откидываясь в кресле сильнее, – пусть это будет мальчик!

– Поддерживаю, – соглашаюсь с женой.

Не дорос я еще до дочки. Но мысль о Ларе не оставил. Кто сказал, что у нас будет один ребенок?

Паркуюсь в гараже дачи, где появилась еще одна машина. Полагаю, белый мерс принадлежит тете Наташе. Самойловы обожают эти тачки, как только выходит новая модель, она обязательно появляется в их гараже, даже не успев появиться на мировом рынке. Пухляш выпрыгивает из машины и несется в дом. Что это с ней? Иду следом. Но у лестницы меня ловит отец.

– Что ты снова вытворил? – тяжелая ладонь сжимает мой локоть.

– Бать, мы помирились, все в порядке. Привет, теть Наташ, – здороваюсь с женщиной, показавшейся из кухни, откуда тянет чем-то съестным.

Мать Олега, по совместительству моя мачеха, напряженно кивает. Интересно, она уже привыкла к тяжелому характеру своего нового мужа?

– Тогда какого черта Рита только что пронеслась по лестнице вся в слезах?

Что? Она ревела? Да только что в машине все было спокойно и так круто, что я до сих пор лыблюсь во весь рот. Что я сделал?

– Ей нужен покой сейчас, – рычит отец, – не вздумай третировать ее, или я тебя на год в Сирию отправлю.