Мое личное (не) счастье

Вновь припадаю к ее губам, Вика сама закидывает руки мне на шею и обхватывает ногами мой торс. Не отрываясь от ее губ, подхватываю Вику под попу и поднимаюсь в спальню. Укладываю ее на постель и зарываюсь руками в свои волосы, в надежде притормозить. Я уже плохо соображаю, наблюдая за почти голой Викой в своей кровати. И что самое странное, она абсолютно не стесняется, наоборот, наблюдает за мной, при этом улыбаясь. Наклоняюсь к ней, расстегиваю пуговицу на джинсах и стягиваю их вниз, отшвыривая в сторону. Смотрю на ее простые черные трусики и внутри себя кайфую. Опускаюсь на колени, подтягиваю мою сладкую девочку к краю кровати и провожу языком по ее нежной коже вдоль кромки трусиков. Вика всхлипывает, немного сжимается, а я поднимаюсь выше, обвожу языком ее пупок, припадаю к ее возбужденному соску, слегка прикусываю его. Всасываю нежные розовые бусинки, лаская их языком, ощущая, как Вика гладит мою спину и сильно сжимает плечи. Свожу ее грудь вместе, чередуя поцелуи с легкими укусами.

— Самая, самая красивая девочка. И даже не сомневайся.

Снова целую ее губы, лишая дыхания, вынуждая дышать нашим общим безумием, а сам стягиваю с нее трусики и накрываю ее плоть своими пальцами. Вика пытается немного сжать ноги, но постепенно расслабляется, позволяя мне ласкать себя. Провожу губами вниз, вновь возвращаюсь к ее соскам, при этом и невесомо лаская чувствительный бугорок, который начинает пульсировать под моими пальцами. Вика прикрывает глаза и немного запрокидывает голову. Сглатываю от того, как она выгибается передо мной. Ускоряю движения пальцев, интенсивнее массируя клитор, немного надавливаю на него и утыкаюсь губами в ее шею, чувствуя, как она начинает содрогаться в моих руках.

Быстро снимаю с себя джинсы вместе с боксерами и не давая ей прийти в себя целую в губы. Подхватываю ее под попку, немного приподнимая ее, и медленно вхожу, не разрывая поцелуя. Вика немного вскрикивает, стискивая мои плечи и замирает. Хочется немедленно продолжить движения, но я пытаюсь сдержаться, понимая, что ей сейчас больно.

— Попытайся расслабиться, — шепчу ей в губы, ощущая ее подрагивающее тело под собой.

— Тсс, — Вика накрывает пальцами мои губы и улыбается. — Все хорошо, я же мечтала об этом всю свою сознательную жизнь, — шепчет она и сама начинает двигать бедрами мне на встречу.

Целую ее лицо мимолетными поцелуями и продолжаю неспешные движения. В глазах темнеет от удовольствия находиться внутри нее, от того, как сильно она сжимает меня мышцами. Приподнимаю ее попку выше, вынуждая прогнуться, вхожу немного глубже, ускоряю темп, насколько это сейчас возможно. Не сдерживаюсь, срываюсь и делаю несколько сильных толчков. Понимаю, что сейчас она не сможет получить удовольствие и решаю ее долго не мучать. Увеличиваю темп, и через несколько минут выхожу из нее, кончая ей на живот. Падаю рядом с Викой, выдыхаю ей в волосы, чувствую ее нежные прикосновения на моих плечах. Опираюсь на одну руку, заглядываю Вике в глаза, боясь увидеть там разочарование, но вместо этого она улыбается, ведя пальчиками по моей груди.

— Давай только без этих «в следующий раз будет хорошо, нужно просто подождать» и все в этом духе. Ты может не поверишь, но мне было и так хорошо. Не от тыгыдымса, а от другого. А в общем ты не поймешь.

— Да уж, куда мне местному тупице.

— Не наговаривай на себя. Ты кто угодно, но не тупица. Гад и сволочь, Олежка в попе сыроежка и прочие эпитеты, которыми я называла тебя в мыслях, но это не отменяет того факта, что я люблю тебя с детства.

— Без сыроежки все было классно, — еле сдерживая смех произношу я.

— Ну это я так, чтобы разбавить любовный сироп. Говорят, в этом вообще признаваться нельзя. А еще какие-то дураки пишут, что любовь длится три года. Ну это вообще чушь, идиоты. Ничего они не понимают.

— Точно, ничего не понимают, — очерчивая пальцами Викины губы констатирую я. — У нас все не по плану и не по-человечески, но дальше мы можем распланировать остаток дня и хоть немного побыть нормальными.

— Уже поздно быть как все. Я хочу еще немножко полежать вот так с тобой, просто глядя в потолок, ну как бы на него, а на самом деле на тебя, потом принять душ, — смущенно указывая на живот шепотом произносит Вика. — И кушать. Вот. А еще я прочитала в одной статье, что произносить вслух «покушать» это неправильно, надо почему-то говорить есть или поесть. А почему я должна говорить так, если «покушать» звучит милее. Ведь милее же? А покушанькать вообще классно звучит, да? Или я ошибаюсь?

— Нет. Так точно милее. Скоро будем кушанькать, — уже не сдерживая смеха произношу я. — Накормлю тебя ахи поке.

— Ну ахи у нас уже были, а вот никакие пуки мне не нужны, — еле проговаривая от смеха выдает Вика.

— Глупышка, поке, окончание на «е». Это гавайское блюдо из рыбы и морепродуктов с вкуснейшим соусом шрирачи. Правда, соус называют по-разному. И сирачи и срирачи, тут я бессилен.

— Страшно представить, чем ты меня накормишь.

— Не бойся, тебе понравится.