Мое особое мнение

В апреле 2013 года на большой пресс-конференции я спросил Путина: «Вам не кажется, что в вашем правлении появились сталинские нотки?» Спрашивая президента о «сталинских нотках», я имел в виду приемы, некоторые пока еще вторичные элементы того, как неудобных людей власть загоняет за можай и отказывается дать задний ход, признавать свои ошибки только потому, что их совершило государство. Это типично сталинский прием. Тогда меня все обсмеяли: «Ты чего?!» Что мы имеем сейчас, прошло пять лет?

Крым и война на Украине

Конфликт России и Украины был абсолютно неизбежен. Не было ни одного президента Украины, с которым у российского руководства не было бы конфликта. У всех был конфликт. Владимир Владимирович Путин постоянно повторяет, что русские и украинцы – это один народ, который искусственно поссорили американцы. Он, похоже, искренне в это верит. Он так и не понял – и, вероятно, не поймет никогда – что никакого одного народа не было и, главное, не будет впредь. И в этом вся идеологическая подоплека столкновения: все российские президенты – Ельцин, Медведев, Путин – считали, что это один народ, а соответственно все украинские президенты считали, что это два разных народа. Конфликт был абсолютно неизбежен, даже не пограничный, а вообще конфликт. А вот за переход его в такую острую фазу основную ответственность несет, конечно, моя страна. Безусловно, к этому и Янукович, и нынешние власти украинские руку приложили, но в первую очередь это ответственность моей страны. Надо уметь признавать эту ответственность.

Я бы выделил четыре главных аспекта этого конфликта. Первый и, на мой взгляд, самый главный заключается в том, что, как я уже сказал, нынешнее поколение людей, управляющих нашей страной, считает, что Россия и Украина – это единый народ и единое государство. То есть существование государства Украина они как юристы признают, но считают это историческим недоразумением и несправедливостью. Крым в данном контексте – всего лишь небольшой кусочек общей проблемы. Русские и украинцы должны быть вместе, в одном государстве. Отсюда пошли таможенные союзы, славянское братство, три государства и так далее. Так считал Борис Николаевич, он неоднократно говорил эти вещи непублично, а несколько раз и публично. Так считало его окружение. И так с самого начала своего президентства считал Владимир Владимирович Путин. История с Крымом возникла только после 2008 года, когда Россия поддержала Абхазию и Осетию, и стало понятно, что возможен и подобный способ объединения – как бы «по кускам». Этот способ не везде можно (и нужно) реализовывать – на бывших территориях СССР есть Карабах, другие замороженные конфликты, но это все-таки немного другое. А вот Украина – это наш народ. Таково их искреннее видение и такова в их понимании борьба за историческую справедливость.

Второй аспект так называемой «новоросской кампании» – это абсолютное убеждение, поддержанное некими действиями радикальных украинских политиков, в том, что там притесняется не русский народ, не русский язык, а русское меньшинство. И это правда в нашем понимании, потому что политика каждого президента Украины – Кравчук, Кучма, Ющенко, Янукович – была в разной степени политикой украинизации. Даже «прорусский» Янукович так и не смог принять решения о втором государственном языке. И российской властью это воспринималось плохо. Януковичу говорили: какая тебе разница? У тебя треть населения на юге считают себя русскими. А он все равно не принимал закон о втором государственном языке. Уже это одно воспринималось как украинизация. Объединение школ украинских и русских воспринималось как украинизация. Перевод делопроизводства на украинский язык – тоже, тем более что люди реально этим были недовольны.

При Януковиче украинизация шла медленно, но тем не менее она была. Молодое государство на чем-то надо строить, иначе Янукович становился наместником Москвы на малоросской территории. Эта неуклонно продолжающаяся украинизация в Кремле воспринималась плохо. Я это очень хорошо знаю, потому что дружу с Андреем Фурсенко, который был министром образования, и часто ездил на Украину и пробивал интересы российских школ, включая финансирование издания русских учебников. В разных регионах было по-разному, но эти трудности тоже воспринимались как несправедливость. Так формировался еще один пласт, базово-идеологический, который формировал мнение наших нынешних руководителей о том, что на Украине притесняется русскоязычное меньшинство путем ущемления базовых для любого человека вещей – языка и образования.