МОЕ ПАДЕНИЕ

На свадьбу меня, естественно, никто не приглашал. Но я пришел без приглашения. Выпив перед этим бутылку виски. Я был пьян, но не чувствовал своего опьянения, голова была ясная. Я помню каждую деталь того дня, как они сначала не замечали меня, улыбались, смеялись, поздравления принимали, а когда я вышел из тени, чтобы их поздравить, тут настроение у всех и пропало. Но я держался. В прицепе, не делал ничего плохого, кроме как напивался, и опьянеть никак не мог. Мать домой меня гнала, просила праздник не портить и на глаза ей не попадаться. Отец просил ее успокоиться и просто спросил меня, смогу ли я держать себя в руках. И я держал. Зачем я там был? А черт его знает. Наверное, мне надо было убедиться, что все же это не мой страшный сон, а жестокая реальность. Зацепил ее подругу, видимо та не знала всех подробностей нашего расставания. Подпоил ее, немного комплиментов сказал, немного обаяния, совсем чуть-чуть пошлых намеков и у ее подружки развязался язык. Она-то мне и поведала обо всем, чем делилась с ней Кристина. В общем, как выяснилось, эта тварина меня любила, но я оказался не способен обеспечить ей достойную жизнь, а мои командировки стали последней каплей, меня не было рядом и ее чувства стали угасать. И на счет ребенка она не соврала, Кристина утверждала, что он был именно моим, но я и так это знал, чувствовал, что не соврал мне Стасик. А детей она не хотела, мол, рано ей еще было. Рано! Понимаешь? Видимо эта шмара еще не нагулялась. А Стасик, мол, достойный мужчина, которой сможет обеспечить ей достойную жизнь. Она, мол, сама хотела мне все рассказать, но я явился без предупреждения и чуть не убил ее и родного брата. В общем, я чудовище, неадекватный отморозок, которому видимо на Кавказе крышу снесло. Вот она вся ее лживая, лицемерная, алчная правда – ей не хватало, денег. Я богиней ее считал. А она, оказалось, всего лишь деловая шлюха, алчная и падкая на деньги… – и тут я останавливаюсь, и ни черта не соображаю, зачем я сейчас все как на духу рассказал Дюймовочке. Поворачиваюсь к ней, а она опять сидит и беззвучно плачет, пытаясь скрыть это от меня, слезы утирая. Поднимается с места, подходит ко мне, садится на мои колени, обвивая своими ногами. В глаза мои смотрит, и там такая боль плещется. Боже, какая она чувствительная. Нежная, ранимая, и в тоже время сильная и несгибаемая девочка.

- Вот так вот, Дюймовочка, и подыхает любовь. И убивает внутри все чувства разом, выжигая все на своем пути, – сжимаю ее талию, прижимаю к себе ближе. Большими пальцами утираю ее слезы. – А вот теперь ты мне скажи, какого хрена я тебе все это рассказал? Ведь я никому и никогда не рассказывал этого с такими подробностями. – Ксения, смотрит на меня, качает головой, не находя ответа. А он мне и не нужен. Это вопрос я скорей задал себе, чем ей.

- Ты… Ты до сих пор ее любишь? – тихо так, осторожно, спрашивает она, лицо мое ладошками обхватывает и взгляд удерживает. Что она там хочет найти? Ответ на свой вопрос?

- Нет, Дюймовочка. Моя любовь давно умерла, я ее похоронил, кремировал и пепел по ветру развеял. Раньше я ее ненавидел, хотел уничтожить. Но знаешь, когда мы с тобой в гостях у меня дома были, я понял, что вообще ничего к ней не испытываю, даже ненависти. Она плакала, а мне было все равно. Как будто она место пустое. Жалко только ее. Нихрена она в жизни не поняла и не поймет, наверное. – Ксюша, немного хмурится, пальчиками мое лицо поглаживает, а в ее зеленых омутах печаль разливается и вопрос немой. Только вот я не пойму, что я должен ей ответить.

- А что происходит между нами? – ах, вот что значит этот взгляд. Если бы я знал, я бы, наверное, ответил.

- Падаем мы, Дюймовочка. На полной скорости вниз, в неизвестность. И наверное разобьемся.

- А мы вместе падаем?

- Вместе. И разобьемся тоже вместе, – и похоже ей нравится мой ответ. В глазах ее надежда загорается яркими искрами. Черт бы побрал эту рыжую ведьму, мне нравится ее надежда, ей все равно, куда мы катимся, лишь бы вместе.

- Не могу я, Дюймовочка, понимаешь. Не могу дать тебе того, что ты хочешь. Не умею я чувствовать по-настоящему. И не хочу! А ты большего требуешь!

- Я требую? – удивляется она.

- Да, – отвечаю, по губам ее сладким пальцами прохожусь. Ее ротик, приоткрывается и губы такие мягкие.

- Как я требую?

- Требуешь. Губами своими требуешь, – хватаю ее за ворот футболки, тяну на себя. Провожу языком по сладким губам. – Телом своим красивым и податливым, требуешь! – шепчу в губы, провожу руками по ее телу. Хватаю за края футболки, снимаю ее, отшвыриваю на пол. Прохладный утренний ветерок обдувает ее обнаженную грудь. Сосочки розовые превращаются в бусинки. Всасываю твердую горошинку, играя с ней языком, слегка потягиваю зубами. Дюймовочка прогибается, запрокидывает голову, подается ко мне, подставляя свою красивую грудь моим губам. Выпускаю сосок, слегка дую на него, по ее телу разбегаются мурашки.

- О. Божеее, – мягко стонет она.