Мое побережье (СИ)

Кусает губу. Смотрит снизу вверх с таким бьющим откровением, что все нервы натягиваются и дрожат. Он честно старается взять себя в руки, вышвырнуть из головы всплывшую фантазию больного разума, сделать воду холоднее в слепой попытке ослабить захватившее напряжение, но наваждение не отпускает — пляшущий под веками образ Поттс опускается на колени, вынуждая тихо рыкнуть от беспомощности и приложиться горящим лбом к холодной кафельной стене душевой кабины. Он так больше не может. Сил вариться в душащем дурмане воспаленного рассудка не остается, однако его мнением по сему поводу никто не интересуется.

Нельзя сперва стрелять, а потом целиться.

Тони Старк не знал, где находилась дьявольская точка отчета его личного помешательства, но знал, что понял безвыходность собственного положения слишком поздно.

Он всегда к ней возвращался. К девчонке в голубом платье на берегу моря, наслаждающейся шипящим шумом волн и высматривающей вдалеке чаек, пока ветер трепал ее светлые волосы и тонкий подол.

Потому что: всем дозволено.

У Пеппер Поттс были синие глаза.

Глубокое синее море.

— Мистер Старк, — Джарвис бесшумной тенью подкрался к нему, наверняка осуществляя свой тайный, коварный план, заключенный в том, чтобы довести его до сердечного приступа к двадцати годам. — Машина подана.

— Да? Да, я… сейчас.

Тони рассеянно кивнул, впихивая напоследок в дорожную сумку журнал, который однажды умыкнул у Беннера, да забыл вернуть. Все вещи были собраны. Не так много, как рассчитывала Мария, услужливо прикатив ему огромный, устрашающего вида чемодан, — он не хотел тащить за собой груз воспоминаний. К тому же… быть может, его даже кольнет ностальгией, когда он сюда вернется и проведет пальцами по крыльям висящих под потолком фигурок самолетов. Хотя сентиментальность прежде не замечалась в числе его пороков.

Если вчера, после жуткого ночного ливня, погода весь день стояла пасмурной и унылой, то сегодня солнце определенно решило взять реванш. Тони сощурился, спеша нацепить на нос солнцезащитные очки, и поудобней перехватил ручки своего немногочисленного багажа. Было бы многим полезней, если бы отец просто всучил ему кредитку и пожелал попутного ветра.

Яркие лучи припекали открытые предплечья. Тони забросил сумку в багажник, мысленно прикидывая, какими фразами, в коих будут заключены все возможные эпитеты, характеризующие его беспечность, окрестит его мать в аэропорту, и своеобразная забава вызвала легкую улыбку. Она всегда чересчур о нем заботилась.

Он устроился на заднем сидении, откидываясь на мягкую кожаную спинку и выуживая из кармана мобильный.

Что-то слева, под ребрами, слабо екнуло, прогоняя с лица мельчайшие намеки на веселье.

Экран загорелся, впиваясь заставкой в глазные яблоки.

— Сэр? — Джарвис пристегнулся за рулем, и теперь пытался поймать его взор в зеркале заднего вида. — Куда едем? — и в голосе почти слышится странное, понимающее лукавство.

Угловатый подросток с «птичьими» плечами улыбается ему с фотографии. Тони понимает, что молча смотрит сквозь телефон лишь тогда, когда экран мобильника потухает.

Он обернулся к окну, отмечая, что сегодняшние погодные условия крайне благоволят для купания.

И вдруг захотелось дать самому себе крепкую затрещину за совершенно беспечную, дурацкую улыбку.

Потому что слабости дозволены всем.