Мое побережье (СИ)

Мяч полетел слишком быстро, чтобы в голове мелькнула хоть одна здравая мысль. К примеру — поймать его. Отклониться в сторону. Не стоять незаинтересованным в процессе бревном, в конце концов.

Удар пришелся точно по переносице, меж глаз, в которых на пару добрых секунд потемнело. Голова вместе с корпусом мотнулась назад, координация сбилась.

Я говорила, что не умею играть в баскетбол? Запомните это. А теперь факт номер два: я ненавижу играть в баскетбол.

Слезы — непроизвольная реакция организма, вызванная эксцентричным налетом — заволокли глаза, несколько девчоночьих «ой», «ай» и «ох» достигли слуха.

— Пеппер? — звучание единственного голоса, который был изучен до мельчайших интонаций, усиливалось по мере шарканья кроссовок по паркету. — Живая? Что, прям по носу?

Немного проморгавшись и почувствовав, как слезы быстро очертили крылья носа, я увидела стоящего подле него Хэппи.

— Живая, — отрывисто сообщила, вновь зажмуриваясь. Вся переносица словно онемела, вспыхнула жаром. В голову отдавало тупой ноющей болью.

— Дай посмотреть, — он отвел мою руку за запястье, поджал губы. — Зажми носовую перегородку, дыши через рот.

Где располагалась пресловутая носовая перегородка, я сообразила не сразу, но рефлекторно надавила на крылья носа.

Хэппи выглядел обеспокоенным. Тони — отчего-то малость раздраженным. По крайней мере, его сведенные брови означали либо критическую задумчивость, либо злость. Ни то, ни другое в полной мере уместным сейчас не было.

Разумеется, меня послали в медпункт, прикладывать необходимые «холодные штуки», как я их мысленно окрестила, способствующие сужению сосудов.

Чувствовала себя ужасно вымотанной. Физически, эмоционально. Не радужной атмосфере способствовал Тони, преодолевший весь пусть по лестнице в напряженном молчании. Мне говорить было неприятно в принципе — при каждом задействовании мышц лицо саднило. Чего он так взъелся? Если взъелся; понимать настроение этого человека было слишком тяжело. Я ведь не нарочно под мяч подставилась. Да и его никто не просил провожать — мне было бы отчасти комфортней спуститься в медпункт с Хэппи.

Наши неравномерные шаги отдавали эхом в пустующих на время урока коридорах. На глаза попались крупные белые настенные часы, обмотанные бумажной гирляндой в форме оранжевых тыкв. Хэллоуин не за горами. Конечно.

Я терялась в собственных сумбурных раздумьях, одним из которых было полнейшее отсутствие предпраздничного настроения.

========== 2. ==========

Случается ли у людей ощущение, сродни облегченному «наконец-то, я дома»? Меня оно посещало каждый раз, едва наступал черед поворачивания ключа в чуть облезлой замочной скважине. Дома было спокойно. Дома было тепло — и я сейчас говорю не только о температуре воздуха.

Солнце зашло, хотя с учетом количества пасмурных дней оно, можно сказать, представляло собой фигуру весьма мистическую в плане существования. Преимущественно осенью, когда почти каждый день встречал тебя то дождем, то туманом, то пасмурностью.

На первый взгляд казалось, что дома никого нет, а торшер в прихожей отец оставил включенным для кота (нет, это вовсе не глупо — сама так делала временами), но вскоре меня настигли приглушенные комментарии бейсбольного матча, чередующиеся со свистками и протяжным гулом болельщиков.

— Пап? — либо он вышел в магазин, либо расположился на своем неизменном месте — в кресле с накинутым на сидение пледом.

Ответа не последовало. Я успела приснастить плащ на крючок и пройти половину пути по направлению к кухне, как он возник в дверном проеме.

— Привет, — отец выглядел сконфуженным, рассеянно хлопая себя по карманам потертых джинсов.

Клетчатая рубашка, как всегда, была застегнута почти на все пуговицы. Не помню, чтобы он носил их нараспашку, с футболкой под низом, как делал это до смерти мамы; словно он всем своим существом стремился оградиться от внешнего мира, проникаясь подобными мыслями настолько сильно, что «закрывался» в каждой мелочи, неосознанно. Нет, конечно, он не превратился в ворчливого старика с седыми висками, но, вспоминая того жизнерадостного брюнета с широкой улыбкой, который и дня не мог прожить без дружелюбных подшучиваний, и глядя на нынешнего хмурого и серьезного мужчину, максимальной эмоцией которого была кривая усмешка, создавалось ощущение, что это два разных человека. Раньше он походил на парня, рекламирующего зубную пасту или новый пикап «Шевроле» — беспечного, красивого и энергичного. На сегодняшний день… само собой, он все еще оставался видным и привлекательным (только морщин прибавилось, да щетина закрепилась на щеках). Но этот едва ли не волнами исходящий холод отталкивал. Порой мне казалось, что даже глаза его потемнели и утратили былой блеск. Они больше не были светло-голубыми, азартными. Они стали неясного, тусклого синего оттенка.

Не исключаю, что все это — сплошные выдумки и разгул женской фантазии, но я его видела таким.

— Ты сегодня поздно.

— Привет, — поставила пакет на стол, принимаясь выуживать его содержимое. — Я… в магазине была, — затрудняюсь объяснить, почему это прозвучало таким неловким тоном.