Мое побережье (СИ)

— Ничего мы не скрываем, это…

— Это секреты, — перебил он, не давая договорить, — иначе говоря — катализатор, способный разрушить любую дружбу.

— Это право на личную жизнь, — начинается. Я неизменно закипала с его непробиваемости, Старк явно не намеревался отступать. — Я делюсь с тобой всем важным, что со мной происходит, но я ведь не донимаю тебя историями о Снежке, потому что это не имеет никакого серьезного значения. В конце концов, ты и сам не постоянно распространяешься, как и с кем проводишь ночи.

— Я как раз таки распространяюсь, — как всегда: выхватил из контекста лишь ту мысль, какая ему импонирует, игнорируя основную, — не моя вина, что ваш девственный дуэт вечно затыкает уши и фукает, стоит мне рот открыть. Если, — внезапный акцент на слове, — еще девственный.

Тишина длилась пару-тройку секунд. Тяжелая, напряженная тишина за маленьким столиком.

— Прости, что?

На лице наконец-то отразилось отношение к внешнему миру: раздражение, издевка, скепсис; Старк фыркнул, откидываясь на стуле и скрещивая руки на груди.

— А что тебя так смутило? Я прекрасно разбираюсь в таких, как Киллиан, и прекрасно знаю, что им нужно от девушек, вроде тебя.

Жар заливал щеки. Унижение, смущение, злость. От эмоций начали тихонько трястись руки.

— Девушек, вроде меня? — голос предательски дрогнул, наталкивая на очень некстати всплывшее осознание: либо следующей стадией будут крики, либо слезы.

Под кожей кололо. Нервный клубок в горле вот-вот грозил разорваться.

— Есть такое негласное мужское соревнование. Называется «сколько девственниц ты порвешь, и как быстро тебе даст очередная дурочка», — он издевался — нарочно, очевидно, раскидываясь гадкими словами, от которых даже воздух становился грязным.

— Тони, — возмущенный голос вмешавшегося Хэппи. Непременно бы оценила, да вот только с чьей подачи все это началось?

Карие глаза напротив буравчиком раздражали кожу, будто подавляя морально своей убийственной внутренней энергией.

— Ты, — твердо не получилось — на высоких нотах, приглушенно, — ты даже понятия не имеешь, как мы общаемся. Ты ничего не знаешь о нем и не знаешь, как он ко мне…

— Я знаю, что у него есть девушка, этого достаточно, — грубо, резко, звучно. Молотком по нервам.

— Послушай себя со стороны! — что за бред он вообще несет?

— Это ты хоть раз послушай, — резкое движение вперед, уперся животом в стол. — Мы знакомы, ясно? Она из другого города, приезжает к родственникам на праздники, и такую, как она, он точно не бросит ради тебя, — эффект пощечины, выбивший все ответные реплики из головы. — Для типов, вроде Киллиана, в одноразовом промискуитете без обязательств нет ничего особенного. Это даже престижа добавляет, если угодно. И вместо того, чтобы включать в себе неблагодарную эгоистку, могла бы просто поблагодарить за предупреждение!

— Тони!

— Да пошел ты, — я с шумом отодвинулась на стуле, хватая не слушающимися пальцами телефон и поднимая с пола сумочку за лямки.

Поблагодарить?

Держаться удавалось, но видел бог, еще чуть-чуть, и я буду готова дать волю злым слезам.

Поблагодарить за то, что назвал меня второсортной девственницей, которая не в состоянии привлечь парня просто потому, что я — это я?

— Точно, сделай еще меня во всем виноватым! — слова стальными шариками ударились в спину и со скрежетом покатились по бетонному полу школьной столовой. — Ну и отлично!

Толкнуть кого-то плечом, протиснуться через хлопающие в разные стороны двери в коридор… кто-то недоволен? Плевать.

Казалось, от ярости вот-вот вспыхнут ресницы.

Шаги — тяжелые, явно не девчоночьи — за спиной. Легкое прикосновение пальцев к плечу.

Какую часть фразы «пошел ты» он не понял?

— Эй…

Я покачнулась, останавливаясь так резко, что едва не потеряла равновесие. К черту — наугад. Быстрый разворот, замах, звонкий шлепок пощечины, подозрительно смешанной по своей силе с попыткой по-настоящему ударить. Мгновенные колики по всей ладони.

Сердце, так гневно колотившееся несколько секунд назад, заледенело и оборвалось, разбившись в желудке на сотню мелких осколков.

Стив Роджерс пораженно дотронулся до вспыхнувшей щеки, напоминая застывшую в немом изумлении рыбку. Никогда бы не подумала, что у него такие пухлые губы.

О, господи.

— Боже, я, — я сделала шаг к нему, в неуверенности приостановилась. Прижала ладошки к собственному рту. — Стивен, прости, боже…

— Было не больно, — он поднял руки в защитном жесте, заверяя словесно, точно готовый в противном случае отразить повторную попытку нападения. В одной из них я заметила зелено-белый учебник. — Ты забыла на биологии, — проследив за моим взглядом, он подал печатный экземпляр. — Я хотел отдать в столовой, но… — противительная частица и образовавшаяся пауза свидетельствовали лишь об одном: он видел или, возможно, слышал нашу перепалку с этим… этим.