Мое побережье (СИ)

Хотелось сказать только одно: не подведите, доктор Харрис.

***

Образно, осень можно разделить на два типа: «золотую» с типичными тыквами, яблоками, воздухом, пропитанным опавшими листьями, еще теплым солнцем и неповторимым восторгом, появляющимся при виде пестрых парков; и «серую», воспетую романтиками за сезон дождей и пробирающего холода.

Стихия с горных хребтов все-таки принесла нам второй тип.

Кажется, я чувствовала себя почти уютно в школе, когда за окнами темнело от зачастившего ливня настолько, что приходилось зажигать свет; особенно грел душу кабинет биологии, где чучела мелких зверушек да вездесущие цветочные горшки дарили ощущение, что ты находишься в крошечном, отдаленном мирке, своего рода вакууме, точно корабль в бутылке, покуда стекла дрожали под звучной дробью. Все эти капли на локерах, в кои прячут влажные зонтики, пушащиеся от влаги волосы. И ничто так не грело, как кофта поверх рубашки, и никакой шарм не был сравним с коллекцией разномастных плотных колготок.

Тони уже успел неудачно пошутить о «возвращении старой доброй Пеппер Поттс», выбросившей косметичку в мусорное ведро и застегнувшей блузку под горло. Пасмурней, чем небо, по его нескромному мнению, было только мое лицо, однако после серии раздраженных «отстань-надоел» реплик у него хватило ума поинтересоваться, не случилось ли чего.

А случилось ли? Я стояла напротив чучела белой полярной совы и краем глаза наблюдала наше отражение в окне: Тони поместил ладони на мои плечи, изредка сжимая в пародии на медленный массаж, находившийся настолько близко, что я чувствовала затылком его дыхание.

Майк просто познакомил меня со своей… женщиной. Язык употребить ярлыки «подруга» или «девушка» не повернулся, хотя звучали слова многим приятней. «Злой ведьмой-мачехой», как выразился Старк, доктор Харрис не была. В чем тогда, с его точки зрения, проблема? Да ни в чем. Только в не самой радужной конкретно для меня перспективе разрушения устоявшегося годами образа жизни.

Очевидно: как раньше уже не будет. Глупо, но я опасалась перемен, даже если порой они случались к лучшему. Будто зажатый в банке консерватор, упершийся всем существом в бетонную плиту стабильности. Наверное, этим же и объяснялась моя хроническая, патологическая привязанность к стоящему за спиной человеку, но ведь себя не перекроишь по желанию.

Характер и убеждения — штука невероятно сложная, поражающая крепостью конструкции.

Его слова, отчасти напоминавшие неумелые утешения порядка «да забей, все нормально», немного приободрили. В столовой я почти не возвышалась за столиком олицетворением вселенского недовольства. Лишь меланхолично отщипывала кусочки от круассана в ожидании, когда остынет кофе до кондиции «допустимо к питью», да копошащихся с подносами мальчишек.

Ничто вокруг: ни разносящиеся голоса беседующих школьников, ни противный смех «Моники и ко», включавшей девочек из группы поддержки, ни тем более стоявший в очереди за обедом Роджерс не предвещали беды. Я только напряглась, когда заметила Хэппи, семенящего следом за решительно шествующим Тони, не умолкающего в неслышимом потоке речи, однако беспечно проигнорировала происходящее.

Как выяснилось несколькими секундами позже — зря.

— Киллиан? Серьезно?

Поднос с грохотом приземлился на столик. Я даже не сразу сообразила, что обращались ко мне.

Подняла взгляд на Старка, непонимающе моргнула. Взбешенным не выглядел — скорее, недовольным и… неприятно задетым? Словно у меня был секрет, который я рассказала всем, кроме него.

— Что?

— Тони, ради бога… — Хэппи снова принялся наседать на психику Старка, раздраженным жестом заставившего его придержать язык.

— Олдрич Киллиан, — с напускным спокойствием проговорил он, занимая место напротив и прибив взглядом к стулу. — Ты с ним встречалась, не отрицай, я знаю. Что было?

Смысл его слов дошел не сразу. А когда стукнул, в голове мгновенно взорвалась вспышка злости:

— Ты ему рассказал?

Хоган, точно на тон побледневший, смотрел то на меня, то на Старка, не рискуя притрагиваться к порции еды.

— Пеп, я не хотел, он… — о, нет-нет-нет, не надо мне этого виноватого голоса и щенячьих глазок.

— Он — что? Клещами тянул тебя за язык? — Хэппи раскрыл рот, но я не позволила ему договорить: — О своей пятнадцатилетней девушке ты тоже растрепал, или забыл?

— Пятнадцатилетней? — Тони на момент отвлекся, обращая внимание на него. Выражение его лица красочно описывало все мысли по данному поводу.

— Ты обещала не рассказывать! — каков нахал! Он имеет наглость перечить?

— А Гитлер обещал не вторгаться в Чехословакию! — Несколько человек за соседним столиком обернулись в нашу сторону. Пару советов по хранению тайны для Хэппи Хогана: начнем с того, что лучше ее вообще не знать. Я зажмурилась, надавливая прохладными пальцами на веки, неровным жестом провела ладонями по лицу и попутно заправила волосы за уши. Как можно… жить с таким бескостным языком. — В этом вы с ним похожи.

Хэппи не нашелся с ответом. Зато Старк был готов вставить лепту в любую погоду:

— Здорово. Теперь, когда вы все выяснили, может, расскажете, что вы еще от меня скрываете?