Мое побережье (СИ)

— Да, с ним, — я закинула сумку на плечо; по какому критерию она отбирала парней? Те, что посимпатичней? Не припоминаю, чтобы футболист Грэм Джером увлекался танцами. — Записывай, — если не в моих силах упасти Роджерса от мероприятия, то я хотя бы могу на уровне собственных умений свести его телодвижения к минимуму. Не дай бог, загребет какая-нибудь цаца из числа подружек Норы.

Уэшвилл ухмыльнулась. Так неприятно, почти похабно. Розовая ручка вспорхнула в блокноте.

— Так это — правда, что он тебе нравится?

О, чертов инцидент на футбольном поле. Прикрыла веки и блаженные пару секунд не видела ее лица. Уже перемыли все кости полным составом группы поддержки? Конечно, когда это у нас сплетни быстро забывались и оставались без внимания.

— Просто тащусь, — я не стала размениваться на прощальные любезности, двигаясь прочь, к выходу.

До чего же ты мерзкая.

Если бы я имела репутацию неуравновешенной истерички, обязательно толкнула бы ее плечом. Для поддержания статуса.

Хотелось громко хлопнуть дверью, но ничего не вышло: налетев на косяк, я больно приложилась плечом. Дыхание выбило, а книги с грохотом и шелестом рассыпались по полу. Взгляды одноклассников буквально чувствовались лопатками. Целую секунду я решала, оставить их здесь валяться в назидание или собрать, но, в конце концов, прислушалась к здравому смыслу. Вздохнув, нагнулась за учебниками по математике и химии, однако знакомые руки меня опередили, собирая печатные издания неловкой стопочкой.

Я поднялась на две свои, и следом повторил маневр Хэппи.

— Не ушиблась? — взгляд провинившегося щенка, увлекшегося игрой и разгрызшего любимый хозяйский тапок, прожигал в моем лице дыры, отчего пришлось избегать привычного прямого зрительного контакта.

— Не совсем твое дело, — потянула на себя книги, едва не рассыпав те вновь. — Но за помощь спасибо.

Фу, как некрасиво вышло. Впрочем, кто ему виноват?

Хэппи спародировал выброшенную на берег рыбку, сложив губы в беззвучной форме буквы «о».

— Грубить было обязательно? — он плелся за мной следом по коридору, неуклюже обтекая давящий поток учеников.

— Скажи спасибо, что вообще с тобой разговариваю, — безусловно, из детсадовских штанишек мы уже выросли, но несколько дней игнорирования казались очень славной перспективой.

— Я извинился!

— Интересно знать, когда?

От того, как резко я обернулась, Хэппи чуть не врезался в меня.

— Только что. — Однажды я научусь закатывать глаза так, что смогу лицезреть мозг. — Прости. Пожалуйста, — он уцепился за мою руку. — Это было очень глупо с моей стороны.

— Это было по-свински.

— Ладно, это было по-свински. А знаешь, что делают со свиньями?

— Если ты опять сейчас начнешь про своего «Ганнибала»…

— Впрочем, не важно, что с ними делают. — Я не сдержалась и коротко улыбнулась. Хэппи это заметил. — Но ты все равно посмотри, тебе понравится. Ты же любишь сериалы, над которыми надо думать.

По секрету: сколько себя помню, Хэппи постоянно настойчиво склонял меня к просмотру того или иного фильма, но ни одного я, кажется, так и не удостоила вниманием. Что противоречило моим же просьбам посоветовать ленту, скрасившую бы одинокий вечер. Оправдывала себя тем, что названия «Рассвет мертвецов», «Добро пожаловать в Зомбилэнд» и постер к «Молчанию ягнят» пленили слабо.

— Я не люблю сериалы, где едят людей.

Хэппи с ответом не нашелся. Возможно, попросту не ожидал столь категоричного отказа. Он смущенно кашлянул, когда мы подошли к классу.

— Ты все еще злишься? — неуверенно. Пальцы теребили корешок книги.

— Я всегда на тебя злюсь, Гарольд Хоган, — на усталом выдохе.

— Но не так, как на Тони.

— Не напоминай, — одно слово, и возникшее было спокойствие — псу под хвост.

— Он засранец, — Хэппи пожал плечами.

О-хо-хо, как это мы заговорили.

— Тогда зачем хвостиком ходил за ним? — где твоя мужская солидарность, над которой вы все так трясетесь? Или ведешь двойную игру, лисья ты морда?

— Затем, что он мой лучший друг. Но в этой ситуации я все равно на твоей стороне.

Я сощурилась, с напускной придирчивостью разглядывая его лицо, однако либо Хэппи был воистину первоклассным шпионом, либо его природная простота не склоняла ни к каким видам подпольных интриг. Если какие-либо эмоции и наличествовали, то это — обыкновенное непонимание. С долей растерянности.

— И, если тебе интересно, то он спрашивал, как ты, — Хэппи ринулся вперед меня в кабинет, перекрикивая звенящий звонок.

А вот это был нарочный бессовестный ход.

Вот же мерзавец. Шантажирует меня диалогом.

Я фыркнула максимально громко:

— Не похоже, чтобы его волновало мое состояние.

Ответ прозвучал на удивление серьезно:

— Если он об этом не говорит, это еще не значит, что его ничто не волнует.

Мысли упрямо не шли в голову, а в следующий момент загремели стулья, застучали по партам учебники, и разнесшийся по классу голос преподавателя выбил последние зачатки реплик. Только теперь я осознала, что невольно подошла к парте Хэппи. За неимением альтернативы пришлось сесть рядом. Если это было его зловещим замыслом, то он сработал.