Мое прекрасное искупление

Четверо младших братьев очень походили друг на друга, но близнецы были чуть ли не копией один другого. Татуировки и те совпадали. Стоя рядом с ними, я не могла сказать, кто из них кто, пока Томас не назвал их по именам.

– Да уж, Джо повел себя как жирный козел, – сказал Трентон.

– Опусти меня! – застонал Джо.

Трентон слегка подпрыгнул, поправляя Джо на своем плече.

– Отнесу его в холл, пока не замерз здесь до смерти.

– Нужна помощь? – спросил Томас. – Как твоя рука?

– Не слишком гибкая, – ответил Трентон и подмигнул. – Но стоит мне выпить, и я этого не замечаю.

– Тогда до завтра.

– Люблю тебя, братишка, – проговорил Трентон, разворачиваясь ко входу.

Томас свел брови и опустил взгляд.

Я прикоснулась к его руке.

– Мы готовы ехать, – сказала я Тэйлору.

– Хорошо. Без проблем. Трэвис уже уехал. Он стал такой размазней.

Мы вернулись к машине, и Тэйлор поехал через город, петляя по улицам, потом свернул на узкую, посыпанную гравием подъездную дорожку. В свете фар показался скромный белый дом с красным крыльцом и грязной стеклянной дверью.

Томас открыл мою дверцу, но руки мне не протянул. Забрал у Тэйлора весь багаж и направился в дом, оглянувшись лишь раз – проверить, иду ли я следом.

– По случаю папа и Трент навели везде порядок. Ты можешь спать в своей старой комнате.

– Отлично, – проговорил Томас.

Тэйлор потянул за ручку, стеклянная дверь скрипнула. Он вошел в дом.

– Твой отец не запирает дверь, когда уезжает? – спросила я, пока мы шли за Тэйлором вглубь дома.

Томас покачал головой:

– Это не Чикаго.

Внутри я увидела потертую мебель и такой же ковер, а в воздухе повисли запахи плесени, бекона и сигаретного дыма.

– Спокойной ночи, – сказал Тэйлор. – Мне рано на самолет. Вам тоже?

Томас кивнул, и Тэйлор обнял его:

– Увидимся утром. Я уеду около пяти. Трэв сказал, что я могу взять «камри», ведь он едет с Шепом.

Он стал удаляться по коридору, но потом обернулся:

– Эй, Томми?

– Да?

– Здорово повидаться с тобой дважды за год.

Когда он ушел, Томас опустил глаза и вздохнул.

– Уверена, он не хотел, чтобы ты чувствовал себя…

– Знаю. – Томас посмотрел на потолок. – Наша комната наверху.

Я кивнула и вслед за ним поднялась по деревянной лестнице. Под нашими ногами скрипели ступеньки, будто пели грустную песню о возвращении. На стенах висели потускневшие фотографии, изображавшие мальчика с платиновыми волосами, которого я уже видела на снимках в квартире Томаса. Потом я заметила фотографию его родителей и ахнула: было похоже, будто рядом с Трэвисом сидит Томас в женском варианте. У него были глаза матери и все ее черты, за исключением подбородка и длинных волос. Она была ослепительно красивой, молодой и полной жизни. Я с трудом могла представить ее серьезно больной.

Томас свернул в дверной проем и поставил наш багаж в угол комнаты. У дальней стены находилась большая кровать с металлическим каркасом, а еще здесь уместился деревянный комод. На полках по стенам стояли трофеи Томаса из старших классов, а рядом – фотографии его бейсбольных и футбольных команд.

– Томас, нам нужно поговорить.

– Я собираюсь принять душ. Хочешь пойти первой?

Я покачала головой.

Томас открыл чемодан, громко чиркнув молнией. Достал оттуда зубную щетку, пасту, бритву, крем для бритья, пару серо-лиловых боксеров и темно-синие спортивные шорты.

Не сказав больше ни слова, Томас зашел в ванную и стал уже закрывать дверь, но та съехала с направляющих. Он вздохнул, положил вещи на раковину и принялся дергать дверь, пока та не встала на место.

– Нужна помощь?

– Нет. – Он закрыл дверь.

Я раздраженно плюхнулась на кровать, не зная, как исправить свою ошибку.

С одной стороны, все было довольно просто. Мы вместе работали, а сейчас выполняли задание. Глупо было переживать из-за чувств.

С другой стороны, чувства никуда не делись. В ближайшие дни Томасу будет непросто. Одна женщина разбила ему сердце, а я еще прошлась по осколкам, потому что разозлилась на нее.

Я поднялась с кровати и сняла свитер, глядя на кособокую дверь. Идущий из-под нее свет рассеивал темноту спальни. Жалобно стонали трубы, выплевывая воду из лейки для душа и переходя в равномерную струю. Открылась и закрылась дверца душа.

Я захлопнула дверь в спальню и прислонилась ухом к раздвижной двери.

– Томас?

Он не ответил.

Я отодвинула дверь, и меня окутал пар.

– Томас? – повторила я, вглядываясь в тесную ванную.

Он все молчал.

Я полностью открыла дверь и задвинула ее за собой. Дверца душевой кабины запотела, был виден лишь силуэт. Раковина нуждалась в чистке, а линолеум персикового цвета по углам оттопыривался.

– Это было не для показухи, – сказала я. – Я приревновала и разозлилась, но больше всего я испугалась.

Он все еще молчал, натирая лицо мылом.

– Мне не нравились отношения с Джексоном. Почти с самого начала я поняла, что между мной и тобой все иначе. Я чувствую это, но мне кажется, неправильно так быстро переключиться, ведь я слишком долго мечтала о свободе.

По-прежнему ничего.

– Но если я решусь, мне нужно, чтобы ты поставил точку в вашей истории. Вряд ли это так уж несправедливо. Как думаешь? – Я подождала. – Ты меня слышишь?

Тишина.