Мое прекрасное забвение

Очнулась я в комнате с белыми стенами и белыми жалюзи, которые не позволяли солнечному свету просочиться внутрь. Я несколько раз моргнула, оглядываясь. Над головой висел телевизор, но звука не было. По нему показывали старые серии «Сайнфелда». От моих рук тянулись провода и трубочки, подведенные к нескольким стоявшим рядом капельницам. Прикрепленные к ним приборы тихонько пищали. В переднем кармане моей медицинской рубашки лежала маленькая коробочка, от нее шли провода, заканчиваясь присосками на моей груди. С одной стойки капельницы свисали пакетики с прозрачной жидкостью, которая равномерно капала мне в вену. Трубочки держались на моей руке с помощью нескольких кусочков клейкой ленты.

Прямо под своей ладонью я обнаружила голову с короткими каштановыми волосами. Это был Трентон. Он лежал, отвернувшись от меня и прижавшись щекой к матрасу. Левую руку он положил мне на ноги, вторая устроилась между кроватью и стулом, покрытая толстым слоем ярко-зеленого гипса. На нем уже имелось несколько подписей, Трэвис написал лишь одно слово: «Подкаблучник». Отметилась и Хейзел, оставив ярко-красный след от губной помады. Эбби Эбернати подписалась «Миссис Мэддокс».

– Прямо книга для гостей. Трентон не отходил от койки, поэтому все, кто тебя навещал, подписывали ему гипс.

Я прищурилась, едва различая в темном углу комнаты сидящего на стуле Ти Джея. Вновь посмотрела на гипс. Его подписали все братья Трентона, его отец Джим, моя мама и четверо моих братьев. Там были даже имена Кэлвина и Бишопа.

– Сколько я здесь пробыла? – прошептала я. В горло словно насыпали песка.

– Со вчерашнего дня. Ты сильно ударилась головой.

Я подняла руку и тихонько ощупала бинты, обернутые вокруг моей головы. Около левого виска была марлевая повязка, и как только я надавила на это место, все основание черепа пронзило острой болью.

– Что произошло? – спросила я.

– Пьяный водитель пронесся на красный свет со скоростью шестьдесят километров в час. Он сбежал с места аварии, но сейчас он под следствием. Трентон почти милю нес тебя на руках до ближайшего дома.

Я свела брови вместе, глядя на Трентона.

– Со сломанной рукой?

– Перелом в двух местах. Не знаю, как он это сделал. Наверное, на адреналине. Ему наложили гипс в твоей палате реанимации. Он отказался покидать тебя. Даже на секунду. Даже на рентген. Все медсестры уже по уши влюблены в него.

Ти Джей слегка улыбнулся, но счастливым он не выглядел.

Я села на кровати, и тут же перед глазами замелькали звездочки. Тогда я вновь откинулась на подушку, ощутив прилив тошноты.

– Тише… – сказал Ти Джей, поднимаясь со стула.

Я сглотнула слюну. Во рту было сухо, горло саднило.

Ти Джей подошел к небольшому столику возле моей койки и налил чашку воды. Я приняла ее и сделала глоток. Вода обожгла мне горло, хоть и была ледяной.

Я прикоснулась к голове Трентона.

– Он знает?

– Все знают. Про тебя. Про нас. Но не про меня. Я хочу оставить все как есть. Пока.

Я опустила глаза, к горлу подкатил ком.

– Тогда почему он здесь?

– По той же причине, что и я. Он любит тебя.

По моей щеке скатилась слеза.

– Я не хотела…

Ти Джей покачал головой.

– Знаю, милая. Не плачь. Все будет хорошо.

– Правда? Теперь все знают, будет очень неловко и…

– Это же мы. Как-нибудь справимся.

Пальцы на правой кисти Трентона дернулись. Его рука в гипсе сместилась и упала. Он вздрогнул, проснувшись, а потом схватился за плечо, видимо из-за резкой боли. Когда он понял, что мои глаза открыты, то сразу же встал, склонился ко мне и прикоснулся левой ладонью к щеке. Его переносица опухла, а под глазами пролегли фиолетовые круги.

– Ты очнулась! – Он засиял от счастья, внимательно вглядываясь в мое лицо.

– Я очнулась, – тихо проговорила я.

Трентон коротко усмехнулся и опустил голову мне на колени. Потом обхватил рукой мои ноги и легонько сжал их, все его тело сотряслось: он плакал.

– Мне так жаль, – сказала я, горячие слезы катились по моим щекам.

Трентон приподнялся и покачал головой.

– Нет. Это не твоя вина. Какой-то пьяный придурок проехал на красный и врезался нам в бок.

– Но если бы я была внимательнее… – всхлипнула я.

Он вновь покачал головой, умоляя меня одним взглядом не продолжать.

– Ш-ш, нет. Нет, детка. Он и тогда бы врезался в нас. – Трентон потер рукой макушку, его глаза заблестели. Он вздохнул. – Я чертовски счастлив, что ты в порядке. Из твоей головы лилась кровь, ты была без сознания. – Он закрыл глаза, заново проигрывая в памяти эту сцену. – Я чуть с ума не сошел.

Он вновь положил голову мне на колени и прижал мою левую руку к своим губам, нежно целуя кожу вокруг клейкой ленты.

Ти Джей встал у него за спиной, с печальной улыбкой глядя на это проявление любви. Трентон обернулся, ощутив чье-то присутствие.

– Привет, – сказал он и поднялся. – Я, э… мне жаль.

– Все в порядке. Она больше не принадлежит мне. Сомневаюсь, что когда-либо было иначе.

– Я люблю ее, – сказал Трентон и с улыбкой посмотрел на меня. Он смахнул слезы с покрасневших глаз. – Черт побери, я не шучу. Я правда люблю ее.

– Знаю, – проговорил Ти Джей. – Я видел, как ты на нее смотришь.