Мое пристрастие к Диккенсу. Семейная хроника XX век

И если суждено Мороку накрыть какие-то географические пространства на нашей маленькой планете, то все равно там — среди общего одичания, пьянства и рабского страха — вдруг в каком-то городе, на какой-то улице с противоположного тротуара кто-то громко окликнет:

— Как там наши в тюрьме?

И снимет шляпу, и низко поклонится меж шарахнувшихся прохожих, и выпрямится, и встанет во весь рост человек с прирожденной ему совестью.

От него заразится нелепым примером другой.

А третий просто генетическими, неведомыми путями перескочит через поколения, чья совесть была задушена…

«Этот безумный человек, — сообщил мистер Пиквик, похлопывая Сэма по голове, когда тот опустился на колени, чтобы застегнуть своему хозяину гетры, — этот безумный человек, чтобы остаться со мной, заставил арестовать себя.

— Да, джентльмены, — подтвердил Сэм, — я… пожалуйста, стойте смирно, сэр… Я арестант, джентльмены. Схватило, как сказала леди, собираясь рожать».