Мое условие судьбе

А теперь по моему делу. Раиса Чибиряк была умелой, опытной преступницей. Людмила Арсеньева в ту ночь, когда у нее эта женщина украла ребенка, была в бессознательном состоянии. Она потому и наняла кормилицу к дочери, что после родов у нее появились приступы жестокой горячки. О чем сказано в ее медицинских документах. К тому же она очень тяжело переживала уход мужа к другой женщине. Мошеннице было не трудно обмануть одинокую несчастную женщину. Кстати, насчет «сама продала». Деньги Раисе платила как раз Арсеньева по шантажу. Она – состоятельный человек вообще-то. Родного ребенка за кусок хлеба ей продавать не нужно. А теперь давайте кричать ей: «Ату!», требовать страшного наказания. Разойдемся, довольные собой. Дело сделано. Порок наказан. На самом деле это чудовищная национальная забава – добивать слабого. Женщина узнала, что ее дочь жива. Она потрясена. И потому практически не защищается. Она вообще очень скрытный и сдержанный человек. У нее никого, кроме этой дочери, нет на свете. Узнав в тюрьме, что Раиса Чибиряк скончалась, она и сама хотела покончить жизнь самоубийством, считая свою миссию выполненной.

Знаете, при такой позиции правосудия общество может отказаться от института киллеров. Правосудие заменит его за деньги общества.

– Адвокат Гродский, никак не привыкну к вашей манере выражать свои мысли. Что вы имеете в виду?

– Только то, что киллеры, маньяки, убийцы, мошенники, воры умеют, как никто, поймать человека на доверчивости, взять в момент трагической ошибки, личной драмы, болезни.

– Ужасные у вас сравнения, – сказала судья.

– А я согласна, – вдруг встала прокурор. – У меня ребенка увели недавно с детской площадки. Большую девочку, восемь лет. Я была в трех минутах, в магазине. Воровка такого наплела дочери, что та сама с ней пошла, ручку дала. Мне знакомая закричала: «Варя, твою дочку уводят». А она уже открывала дочери дверь машины. Я вцепилась в дочку, а эта умчалась, я даже номер не увидела. Потом всем своим звонила, и перехват объявляли, но как сквозь землю… Смотрела сейчас эти слайды, думала: как жалко, что у меня с собой тогда не было оружия. Я согласна с адвокатом Гродским. Никто из нас не застрахован от такого несчастья. Я могла бы сейчас смотреть на свою дочь. Срок – на усмотрение суда.

Людмиле дали три года общего режима. Земцов разрешил прощальное свидание Дине. Согласился, чтобы она привезла ребенка. Вита вошла в комнату для свиданий на своих ножках, крепко вцепившись ручкой в юбку Дины.

– Знаешь, – просто сказала Людмила. – Я только сейчас поняла, что счастье – это не сказки.

Глава 25

Юристы Людмилы Арсеньевой проделали гигантскую работу по сохранению ее бизнеса и оформлению пакета документов, согласно которым владелицей сети лавок деликатесов стала Виктория Вадимовна Арсеньева. Первоначальную идею с завещанием Людмила категорически отвергла.

– Вот этого не надо, – рассмеялась она. – Как только оно появится, меня грохнут тут, на зоне, и появится сколько угодно «наследников» с точно таким же завещанием, ни один суд не отличит. Плавали, знаем, у коллег это обычные ситуации. Сделайте все так, чтобы владелицей стала Вита, а я продолжу руководить, насколько это возможно, отсюда. Оформим генеральные доверенности на весь коллектив. Все остаются на своих местах, все делают свое дело. Нужно просто создать попечительский совет, в который должны войти Дина Марсель, временный опекун моей дочери, и ее муж, адвокат Гродский. Вот так к нам ни одна навозная муха не пролетит.

Людмила нормально переносила заключение. У нее, как и у всех состоятельных людей, были свои привилегии. Она могла заниматься делом. К ней всегда пускали юристов и нотариусов. Все получилось, как она хотела. Работала она в медпункте, помощницей старшей сестры. Работа чистая и несложная.

В коллективе у нее не было ни друзей, ни врагов, персонал считался с нею, да, собственно, и не был внакладе. Уверенная, спокойная, рассудительная, Людмила пользовалась авторитетом, унижения от своего положения не испытывала. Какое-то время сама мысль о том, что ее Вита жива и сейчас счастлива, что она обеспечила ее будущее, давала ей полное удовлетворение. Засыпая, она каждый раз вызывала в памяти картинку: в комнату для свиданий заходит маленькая, худенькая девочка, держится за юбку Дины и улыбается ей, Людмиле. Прямо сияет своими глазками-каштанами. Ей казалось, что она впервые в жизни стала так спокойно спать.