«Мое утраченное счастье…». Воспоминания, дневники

Не помогла даже «паразитологическая» болезнь Brumpt. Он привез из Америки клещей — распространителей крайне скверной лихорадки, и так как в его лаборатории хранение опасного материала велось небрежно, то был укушен собственным клещом и долгое время находился между жизнью и смертью. Газеты (реакционные) подняли шум: в ряде номеров фигурировали сенсационные заголовки, портреты Brumpt и членов его семейства (каждый имел свою рекламу) и их биографии. Сам он превратился в гениального ученого, которым, как Пастером, должна гордиться Франция. Его тесть, скромный практикующий врач, сделался «представителем плеяды научно-мыслящих врачей, на которую весь мир смотрит с уважением и завистью». Ничто не помогло.

Во время этой болезни сотрудники Brumpt, и ты в том числе, отнеслись к нему с редкой сердечностью и по очереди посещали его в госпитале и потом — в частной клинике для выздоравливающих. Среди них была одна еврейка, а Brumpt был антисемитом, и вот что произошло во время ее визита. Brumpt сидит в саду в кресле; ее приводят. Он протягивает ей два пальца и покровительственно говорит: «Садитесь, пожалуйста». Она садится. Тогда Brumpt достает из-за своего кресла портативный урильник, делает при ней пи-пи и затем, протягивая ей два пальца, говорит: «До свидания, я очень благодарен за ваш визит». Вернувшись в лабораторию, она долго плакала и потом долго не могла примириться с этой непонятной и нелепой выходкой. Сочувствующие Brumpt лица пытались объяснить это его болезненным состоянием, однако со всеми другими он был всегда корректен[1574].

* * *

15 августа 1951 г.

Политические взгляды Brumpt были самые реакционные: фашист, антисемит, он сочувствовал всей душой гитлеровской Германии. К нему постоянно приезжали на стажировку немецкие паразитологи, и, когда наивные люди спрашивали у них, где собственно они собираются применять свои познания колониальной паразитологии, немцы самым спокойным образом отвечали: «В наших собственных колониях, которые у нас украли союзники и которые скоро к нам вернутся. Нам особенно ценна практика у Brumpt, поскольку у него есть материалы из Того, Камеруна и других областей Африки».

Иногда Brumpt принимал на работу немецких паразитологов: эмигрантов-евреев и антифашистов; часто это бывали люди с крупными именами в науке. Brumpt третировал их так же, как и всех остальных подневольных работников: платил гроши и не позволял ни минуты времени затратить на личную научную работу. Был крупный скандал, когда один из них напечатал где-то за границей собственную работу, выполненную тайком от Brumpt.

И все-таки Brumpt любил хорошую работу, дорожил тобой и даже принимал для тебя заказы из заграницы — Бельгии, Италии, Мексики, Южной Америки, Соединенных Штатов. Для него это служило хорошей рекламой, давало материальную выгоду, и он отчислял для тебя некоторую долю.

К лету 1935 года наше материальное положение было неважно и не предвиделось возможности куда-либо поехать на каникулы. Brumpt должен был уезжать в длительную командировку в Азию, и его озабочивало, как будет без него работать биологическая станция в университетском имении в Richelieu. Неожиданно он предложил тебе поработать там за дополнительную плату, а меня пригласил жить в Richelieu в качестве платного гостя лаборатории. Нас это очень устраивало, — тем более, что я работал над моей «Математической биологией», и лабораторная библиотека представляла для меня интерес.

Поскольку мы знали натуру Brumpt и не ожидали от него никакой бескорыстной любезности, нас очень удивило его предложение. Но когда в начале августа 1935 года мы приехали в Richelieu, то сразу поняли, в чем дело. Brumpt справедливо опасался, что без него мужской персонал лаборатории превратится в холостяцкое общежитие с неряшливостью, женщинами и т. д. Вытянутые физиономии сотрудников Brumpt сразу показали нам всю горечь их разочарования. При нас, конечно, эта вольная жизнь становилась невозможной[1575].

* * *

16 августа 1951 г.

Упомяну о случае с бедным Jojo — обезьянкой, к которой ты привязалась в Richelieu и которая трогательно привязалась к тебе. Jojo сопровождал нас на прогулках: всюду бегал, играл и от времени до времени возвращался к нам. Участь его была предопределена: прививка паразитной болезни до exitus letalis[1576]. Ты предложила Brumpt выкупить эту обезьянку, но он ответил резким отказом и поторопился сделать прививку, которую от времени до времени возобновляли, и всякий раз Jojo вырывался и бежал к тебе под защиту. Болезнь его прогрессировала, началась деформация лицевых частей, распухание, и в конце концов он умер. Этот случай стал широко известен в парижских зоологических кругах и комментировался далеко не в пользу Brumpt.