Мое возвращение к жизни

Во время своей первой крупной международной гонки я делал все то, что мой тренер говорил мне не делать. Это было на любительском чемпионате мира 1990 года в японском городе Уцуномия. Гонка была на 185 километров с затяжным подъемом. Дело усугублялось тем, что день был очень жаркий: около 35 градусов. Я выступал за национальную команду США, которой руководил Крис Кармайкл, молодой веснушчатый блондин, которого я тогда еще не очень хорошо знал - и не слишком внимательно слушал.

Крис дал мне строгие инструкции: большую часть гонки я должен был держаться в конце основной группы и, прежде чем предпринимать какие-либо действия, ждать его сигнала. Было слишком жарко, и трасса была слишком тяжелой, чтобы пытаться бездумно рваться в лидеры и служить для остальных ветровым стеклом. Умнее было держаться до поры до времени в тени и беречь силы.

- Я хочу, чтобы ты выжидал,- сказал мне Крис - И не вылезай вперед, там ветер.

Я кивнул и поехал на старт. В течение первого круга я делал то, что мне сказал тренер, держась почти последним. Но долго сдерживаться не смог; мне хотелось проверить свои ноги. Я начал выдвигаться вперед. На втором круге вышел в лидеры, и на очередной точке контроля мой отрыв составлял уже 45 секунд. Проезжая мимо Криса, я взглянул на него. Он отчаянно раскинул руки, словно говорил мне: "Что же ты делаешь?"

Я ухмыльнулся и помахал рукой с оттопыренными указательным пальцем и мизинцем - "техасскими рогами". Мы их забодаем.

Крис принялся орать на весь штаб американской сборной: "Что он делает?!"

А что я делал? Я просто ехал. Это был ход, который впоследствии стал известен как "классический ранний Армстронг": своевольная, преждевременная и очевидно неблагоразумная атака. Я проехал в гордом одиночестве еще три круга, оторвавшись на полторы минуты. Я был очень доволен собой, но жара взяла свое. Вскоре меня догнали остальные гонщики. Оставалась еще половина дистанции, а я уже изнемогал. Я все еще пытался держаться впереди, но сил уже не оставалось. Истерзанный жарой и подъемами, я финишировал одиннадцатым.

Тем не менее это был лучший результат, когда-либо показанный американцем на данной трассе. И когда гонка завершилась, Крис был скорее доволен, чем рассержен. Вечером мы пошли в бар отеля, чтобы выпить пива и пообщаться. Я не был уверен в своих чувствах к Крису. Когда я только приехал из Плано, он разделил сборную на две группы и мне отвел место в группе "В". Я еще не совсем простил ему это проявление пренебрежения. Мне еще предстояло узнать, что его внешне неуважительная манера общения с лихвой компенсировалась братской верностью и необычайной тренерской мудростью. В свое время он участвовал в Олимпийских играх и был в одной команде с Грегом Ле-мондом.

Мы потягивали пиво и вспоминали события прошедшего дня, посмеиваясь над ними. Вдруг Крис стал серьезным. Он поздравил меня с одиннадцатым местом и сказал, что ему понравилось то, что он увидел.

- Ты не боялся проиграть,- сказал он.- Ты не отвлекался на дурацкие мысли типа "А вдруг меня догонят?".

Я радостно внимал похвалам. Но Крис добавил:

- Разумеется, если бы ты понимал, что делаешь, и берег силы, ходил бы сейчас с медалью. Вот тебе и раз. Я продемонстрировал лучший результат, когда-либо показанный американцем до меня, а для Криса это было недостаточно хорошо. Фактически он исподволь намекал мне, что я провалил гонку.

- Я серьезно,- продолжал он.- Ты мог выступить гораздо лучше. Уверен, что ты способен стать мировым чемпионом. Но для этого надо еще много работать.

Крис объяснил мне, что лучшие гонщики мира, все эти Марко Пантани, Мигели Индурайны, по силе и выносливости мне не уступают, а то и превосходят.

- То же самое можно сказать обо всех, с кем I тебе предстоит соревноваться на этом уровне. Так что обойти их можно лишь за счет тактики.

Мне предстояло научиться искусству велогонок, а как этому учиться, если не верхом на велосипеде? В том году я провел вдали от родины, в заморских странах, 200 дней. Я объездил всю Европу, потому что проверить свои силы ты можешь лишь непосредственно на состязаниях. Только так ты можешь узнать, научился чему-нибудь или нет.

В Америке же я поселился в Остине, в холмистой части Техаса, на берегу озера, окруженного скалами, заросшими темно-зеленой растительностью, и питаемого бурными водами реки Колорадо. В Остине никого не волновало, в какой одежде я хожу и к какому кругу принадлежу. Там вообще не встретишь двух одинаково одетых людей, а многие местные богачи выглядят как бродяги. Этот город кажется созданным для молодежи, с постоянно пополняемыми и обновляемыми рядами баров и музыкальных клубов на Шестой улице и забегаловками с мексиканской кухней, где разнообразия ради можно вкусить чего-нибудь острого.

Это, ко всему прочему, отличный город для тренировок, с бесконечными велосипедными дорожками и широкими трассами. Я снял небольшое бунгало близ кампуса Университета штата Техас - не для учебы, конечно, а для тренировок.