Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

– Ну, твою мать, попали мы с вами, Алена Сергеевна! Дело серьезное… Дверь у меня, правда, хорошая, такую только гранатой, не думаю, что решатся. – Он снова вынул телефон: – Алло, Мазей? Слушай, тут вообще задница – нас люди Коня обложили, под дверью сидят двое, и во дворе в машине еще народ. Да, пока тихо, но черт знает, что там у них на уме. Нет, это несерьезно… есть у меня «калаш» и два рожка, но я ж не могу тут дом лейтенанта Павлова устроить, у меня двое детей в квартире! Хорошо, жду.

Он положил телефон на стол и ободряюще улыбнулся бледной от ужаса Алене:

– Не переживайте, все будет нормально. Сейчас Мазей с пацанами подъедет, разрулят все. Наше с вами дело маленькое – сидеть и ждать. Пойдемте пока, яичницу пожарим.

Алена поразилась его спокойствию – какая яичница, когда под дверью квартиры сидят двое с автоматом! Но, с другой стороны, что толку впадать в панику? Это ничего не изменит.

Пока Виктор крутился у плиты, одно за другим разбивая на большую сковороду яйца, Алена успела уложить близнецов в спальне на широкой кровати. Они уснули, и мать укрыла их лежавшим здесь же пледом, положила рядом с каждым подушку, чтобы не упали во сне, и вышла на кухню к Виктору. Тот уже успел накрыть на стол, в тарелках дымилась яичница, хлеб, чуть подсушенный в тостере, лежал горкой на тарелке.

– Ну, чем богаты! – развел руками Боксер, глядя на вошедшую Алену.

– Ой, прекрати! – отмахнулась она, садясь за стол. – Я не в семье баронов воспитывалась, переживу. Слушай, Вить… а если Ванька не приедет?

– Как это не приедет, вы что? Он ведь знает, что здесь вы и дети, куда ему деваться? Надо разруливать по-любому, иначе Григорий Валерьевич башку ему снесет, – спокойно отозвался Виктор, садясь напротив Алены и беря вилку. – Поешьте хоть чуть-чуть.

Алена ковыряла вилкой в тарелке, не в силах проглотить ни куска, в конце концов отставила ее и придвинула чашку с чаем. Кухня располагалась совсем недалеко от входной двери, здесь было прекрасно слышно все, что происходило на площадке. Там непрошеные охранники что-то оживленно обсуждали, потом раздался звонок в дверь. Виктор подошел и спросил, не открывая:

– Что надо?

– Слышь, Боксер… – послышалось с площадки. – Давай решим по уму. К тебе претензий нет, ты человек подневольный. Отдай бабу с детишками, и мы уйдем.

– Больше ничего не хочешь? – поинтересовался Виктор.

– Ты не понтуйся, Боксер. Мы ведь хотим без крови… Выведи ее потихоньку, и все. Иначе возьмем силой.

– Попробуй, – пригласил Боксер. – Хочешь проверить, как сильно сердится Гриша? Не советую, здоровье потеряешь, а то и с жизнью можно расстаться.

– Не пугай, мы пуганые! – раздался другой голос. – Последний раз предлагаю – открой дверь и выпусти бабу с детьми, на хрен тебе за чужое подставляться? Если сами начнем дверь ломать, будет поздно договариваться. Короче, тебе полчаса на раздумья. Время пошло.

Алена привалилась к дверному косяку в кухне и чувствовала, что вот-вот упадет в обморок. Только страх за детей заставлял ее держаться. Думать о том, что произойдет, если отморозки все-таки войдут в квартиру, она боялась. Конечно, в Викторе она была уверена на все сто, но кто знает, что может произойти с ним… Тогда она точно пропала.

– Алена Сергеевна, вы когда-нибудь пистолет в руках держали? – тихо спросил Виктор, подходя к ней.

– Н-нет, – с запинкой произнесла она.

– Хреново. Что ж я так облажался, не научил? – пробормотал Боксер себе под нос. – Ладно, потом исправим. Смотрите сюда. Это «беретта», – он вынул из кармана куртки, висевшей на вешалке, небольшой пистолет. – Вот так засылаете патрон в патронник, – он передернул какой-то затвор. – А сюда нажимаете пальцем, – и показал курок. – Все просто. Держите. Если что – это даст вам минут пять, там пятнадцать патронов, лупите, куда выйдет. – Боксер вложил пистолет в ее руку и чуть сжал пальцы.

– Витя, не пугай меня! – взмолилась Алена, глядя на него снизу вверх.

– Я не пугаю, Алена Сергеевна, я просто хочу, чтобы у вас был шанс. Даже если это не поможет, то хоть дверью на дорожку громко хлопнете.

Руки Алены ходили ходуном, она не могла совладать с ними, чуть не плача от собственной беспомощности.

– Ну почему я такая? – всхлипнула она, уткнувшись лицом в голубую футболку Виктора. – Почему в книгах все происходит как-то… и героини никого не боятся, прут напролом, не разбирая дороги… а я как… как курица, правильно Мазей как-то сказал. Сижу и ною…

– Успокойся, Алена, все в порядке, – Виктор даже не заметил, что невольно перешел на «ты», погладил ее по волосам и заглянул в глаза, задрав голову за подбородок. – Ну-ка, не реви! И не надо из себя строить то, чем не являешься! А книжки твои врут все. Смерти боятся все, кроме идиотов. Каждая тварь жить хочет, даже самая ничтожная. А у тебя дети, ты не за себя – за них должна бояться. Но пока я жив – никто вам вреда не причинит. Слышишь меня? Никто.

Алена слушала его ровный, спокойный голос, и уверенность Виктора передавалась ей. Действительно, чего ей бояться, пока рядом этот человек?

Он настоящий профессионал, он хорошо знает свое дело, значит, все хорошо.