Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

– Витя, ведь ничего не будет, да? Скажи мне, что ничего не будет, сейчас приедет Ванька с пацанами, и все прекратится, правда?

Боксер молчал. Разумеется, это был бы идеальный вариант – приезжает Мазей со своими, быстро и без шума убирает людей Коня, забирает Алену и мальчишек, и все красиво и хорошо. Но это только мечты, а реальность такова, что тридцать отпущенных ему минут истекают. Что потом предпримут сидящие за дверью отморозки, предугадать не может даже он, Виктор. Если бы не Алена и дети, он и не переживал бы, просто открыл бы дверь и из двух стволов уложил бы всех, кто там есть. Но подвергать риску жизни маленьких мальчиков и жены Грачева он права не имел.

В дверь снова позвонили.

– Алена Сергеевна, идите к детям и не высовывайтесь, что бы ни происходило, – распорядился Виктор, разворачивая ее в сторону спальни. – Закройте дверь и сидите там.

– Я не пойду… – начала было Алена, и тогда он почти забросил ее в комнату, сильно хлопнув дверью.

Звонок повторился, и Боксер подошел к входной двери:

– Ну?

– Что – ну? – раздалось оттуда. – Подумал?

– И дальше?

– Ты че, паскуда, так и будешь вопросами отвечать? – завелся невидимый собеседник. – Мое терпение лопнет, в натуре! Выпускай бабу.

– Больше ничего не хочешь? – проверяя патроны в короткоствольном автомате, задал очередной вопрос Виктор, вызвав за дверью взрыв мата и проклятий.

– Ты, в натуре, Боксер, охренел совсем! – сказал другой голос. – На хрен тебе головняк? Отдай нам грачевскую бабу, и разойдемся мирно. Нам тоже крови не надо.

– Это ты, что ли, Резак? – спросил Виктор, которому голос показался знакомым, и, получив утвердительный ответ, покачал головой: – Видал, братан, где свиделись! Только теперь ты по одну сторону, а я по другую.

– Витюха, не дави на гниль! – уже другим тоном сказал его собеседник. – Ты ведь понимаешь…

– Да не понимаю я, Костя. Не понимаю. Когда с молодой девкой мужики воюют, с пацанятами, которым даже года нет еще. Разве так дела делают? Или хозяин твой такой же шакал, как были «чехи», которые детей в заложники брали? Ведь мы с тобой тогда в Буденновске вместе были, Костя.

Упоминание о спецоперации в больнице города Буденновска заставило невидимого Костю замолчать. Виктор ждал. Он хорошо знал характер Резака, они служили вместе, прикрывали друг друга, доверяли. И вот мирная жизнь разделила их, заставив оказаться по разные стороны баррикады. Однако Боксер от души надеялся на то, что сейчас Костя вспомнит все, что было, вспомнит, как он сам лично выносил трупы из больницы, как среди убитых попадались маленькие дети. И до этого – как больные ребятишки стояли в окнах во весь рост, а за их спинами скрывались вооруженные боевики. Живой щит из детей…

Пауза затягивалась, Виктор методично набивал обойму своего «макарова», а в голове щелкало – выйдет—не выйдет… выйдет—не выйдет… выйдет—не…

– Слышь, Витюха… – раздалось, наконец, из-за двери. – Пока напарник мой отошел немного… Не выйти тебе отсюда, там еще две машины с нашими. Конь велел без жены Грача не возвращаться, а тебя валить, если сопротивление окажешь. Я не могу на себя грех брать, ты ж мне брат…

– Ну, так помоги мне, Костя, – по-прежнему спокойно попросил Боксер. – Я перед Грачом словечко замолвлю, он поймет. Ты ведь знаешь, братуха, я не остановлюсь, если мне что надо. А девочку эту я не позволю обидеть, и Коню вашему горло вырву, если надо будет. Да и вы не уйдете.

– Витюха, не бери меня на голос, я не боюсь. Ты ж меня тоже знаешь. Погоди-ка… – вдруг отвлекся Костя. – Ух, мать твою, фартовый ты, Боксер! Ваши подъехали, Ванька Мазей и с ним братва на четырех машинах. И фура еще какая-то.

Виктору все стало понятно. Сейчас всех, кто есть во дворе из коневских, погрузят в рефрижератор и вывезут за город, на мясокомбинат. Те, кто не окоченеет по дороге, позавидуют мертвым – такой способ расправы придумал один из подручных Мазея, Кастор. Однажды Боксер имел счастье увидеть процесс в действии и до сих пор старался не подавать Кастору руки, настолько противен ему был этот тупой живодер. Нужно было как-то спасать армейского друга, чтобы не чувствовать себя виновным в его смерти.

– Я сейчас открою дверь, ты положишь автомат и войдешь сюда. Здесь и останешься, а мы с Аленой выйдем. Соглашайся, Костя, это единственный шанс, – решительно сказал Боксер, отпирая дверь. – Ствол сюда бросай! – скомандовал он, и в коридор влетел «калаш». – Еще есть что?

– Нет, братуха, я чист.

– Заходи.

В квартиру вошел высокий широкоплечий мужчина в кожаной куртке и камуфляжных брюках, заправленных в берцы. Его глубоко посаженные глаза вспыхнули чем-то вроде радости при виде стоящего в коридоре Боксера, мужчина сделал какое-то движение в его сторону, потом смутился:

– Спасибо, Витюха… должник я твой…

– Гнать прекрати! – велел Боксер, запирая дверь. – Проходи в комнату.

Пока гость располагался, Виктор выглянул в окно на кухне – мазеевские пацаны уже заканчивали «зачистку территории». А вот и сам Мазей вылезает из «Шевроле», достает телефон. Так и есть – на поясе джинсов завибрировал мобильный:

– Да, Мазей, слушаю.

– Ну, как там у тебя?