Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

Охранники заржали, а Алимов почувствовал, как по спине вдоль позвоночника струится ледяной дорожкой пот. Перспектива стать прикрытием для Мазея и его быков не обрадовала, а в том, что первая пуля достанется именно ему, Вадим не сомневался. Не свои шлепнут, так идущий сзади Мазей. Сейчас Вадим очень жалел о том дне, когда впервые после развода встретился с бывшей женой, сказал ей первое слово, вообще заметил, что она существует. Что стоило тогда, в клубе, промолчать и сделать вид, что не узнал… Но теперь-то что…

«Шевроле» притормозил в самом начале Ромашковой улицы, охранники вылезли и выволокли Алимова, Дима взял его за локоть, а правую руку с крепко зажатой в ней финкой приставил к боку, как раз в область печени.

– Ну, пошли, партизан, – усмехнулся Мазей, пристраиваясь в хвост импровизированной «змейки» и перемещая пистолет из кобуры под мышкой в карман кожаного пальто.

Они медленно шли по пустынной улице мимо домов с закрытыми ставнями. Никаких признаков жизни, никого… Только следы от машины – две глубокие колеи, заполненные грязной водой.

– Мазей… тут совсем недавно тачка шла, смотри – следы свежие, не обветрили еще… – проговорил второй охранник Андрей, наклоняясь и касаясь пальцами дорожной грязи по краю колеи. – Может, это те, кто нам нужен?

– Все возможно, – задумчиво протянул Мазей, разглядывая следы. – Давайте-ка по колее и пойдем – куда-то же она нас выведет. – Он вынул мобильный и набрал номер Грачева: – Гриха, мы, кажется, нашли… да, тут свежий след от машины… да, давай, моя тачка стоит в начале улицы, там водила остался. – Убрав телефон, Мазей подмигнул ожидавшим в стороне охранникам и Алимову. – Ну что, покурим? Хорек, сигаретку дать?

Алимов отзывался уже и на хорька, и на что угодно, а потому мелко закивал головой в ответ. Мазей протянул ему сигарету, которую тот взял трясущейся рукой, поднес зажигалку. Вадим сделал первую жадную затяжку, закашлялся – сигареты были крепкие, немецкие «Каро» без фильтра.

– Что, хорек, крепковато тебе? – усмехнулся Мазей. – А я вот с фильтром не курю. Кайфуй, пока Гриха не подъехал, потом дальше пойдем. Играл в детстве в войнушку? Вот и мы с Грихой играли. А теперь, видишь – и по натуре воюем. – Мазей сплюнул крошки табака, выбросил окурок, потянулся, хрустнув суставами: – Э-эх, погодка-то сегодня – сказка! Даже умирать как-то жалко, да, хорек? Мне вот жалко было бы.

Алимов молчал. Сказать, что ему жалко умирать в такой день, да и в любой другой, – было не сказать ничего. Но спорить и пререкаться с Мазеем и его охраной он не хотел, чтобы не сокращать продолжительность и без того короткой жизни. Наконец показался Грачев в сопровождении своих охранников, и Мазей ткнул Вадима в спину:

– Давай, двигай.

Алимов пошел вперед, слыша, как сзади хрипловато заговорил Грачев:

– Ну, что, Ванька, как думаешь, найдем?

– Да не вопрос, братка, – уверенно отозвался Мазей. – Ты посмотри – поселок пустой, никого нет, значит, дом, где кто-то шевелится, – наш.

– Твои слова да Богу в уши, – вздохнул Григорий.

– Гриха, ты только не отчаивайся, мы все сделаем, чтобы мальчишек найти. Я тебе клянусь – никого не пощажу, но близнецов твоих вырву.

У Вадима опять холодок пробежал по спине от тона, которым была сказана последняя фраза. В том, что Мазей сдержит свое слово, он не сомневался и очень не хотел попасть ему под горячую руку. Внезапно идущий рядом с Алимовым Дима схватил его за плечо и развернул лицом к небольшому дому, обшитому вагонкой. Ставни на окнах не были закрыты, а автомобильная колея обрывалась у наглухо запертых высоких ворот.

– Вот оно, – проговорил Мазей, вытянувшись в струнку, точно гончая, почуявшая зайца. – Ну что, хорек, вот он, твой звездный час, – жарко шепнул он в самое ухо окаменевшего Вадима. – Стучи, родной, скажи, Конь прислал. Да не вздумай лишнего сболтнуть – Дима вмиг порежет.

Словно в подтверждение его слов Дима легонько нажал на финку, и ее острие больно впилось в кожу, пропоров куртку и рубаху. Алимов обреченно выдохнул и постучал в ворота. Во дворе стояла тишина, на стук никто не отозвался, и тогда Мазей сам забарабанил по крепким доскам.

– Что надо? – раздался с крыльца неприветливый старушечий голос.

– Бабуля, открой, от Сергея Иваныча я, – заметно волнуясь, проговорил Алимов.

– Что надо, спрашиваю? – повторила бабка.

– Говорю – Сергей Иваныч послал, детишкам питание привез…

Мазей ткнул его в бок и показал большой палец – мол, молодец, талантливо врешь.

– А вот я сейчас гляну, кто пришел и чего принес, – голос принадлежал уже не старой бабке, а молодому мужику.