Мое жестокое счастье, или Принцессы тоже плачут

Она в самом деле уснула, а когда открыла глаза, рядом сидел Григорий в распахнутом пальто и смотрел на нее. Алена резко села, поджав под себя ноги, враждебно уставилась в хмурое лицо мужа. Она ждала упреков, крика, брани – чего угодно, но только не того, что он сделал. Григорий порывисто обнял ее и прижал к себе, тяжело задышал, и Алена поняла, что он плачет.

– Гриша… это я виновата… – пробормотала она, вцепившись руками в его пальто. – Я…

– Не надо, Алена, – попросил Грач глухим голосом. – Ты ни при чем. Если Коню нужны были мои дети, он получил бы их любым путем, и ты ничего не смогла бы сделать.

– Что теперь будет?

– Я выполню все его требования, – твердо сказал Григорий.

– Братан, да ты в уме? – раздался голос стоявшего в дверях Мазея. – Что значит – «выполню все требования»? А ты знаешь, чего хочет этот хрен с горы?

– А мне до этого дела нет!

– Гриха, Гриха, одумайся! Это дикие бабки, это власть…

– Да пошел ты! – взвился вдруг Григорий, вскакивая с кровати. – Речь идет о моих детях! Ты можешь это понять? О моих детях, которым еще года нет! И мне плевать на то, что ты по этому поводу думаешь, – я пойду на все, чтобы с ними ничего не случилось!

Мазей покачал головой, но в его взгляде ясно читалось несогласие.

– Гриха, братан… ты пойми простую вещь – спустишь один раз, потом сожрут. Если ты прогнешься под Коня…

– Хватит! – заорала вдруг Алена так громко и пронзительно, что из кухни выскочил Виктор, но наткнулся на стоящего в дверях Мазея, и тот скривился:

– Потеряйся снова! Тебя только здесь не хватало!

Григорий перехватил Алену, которая метнулась в сторону Мазея с явным намерением заехать тому в лицо, крепко взял за запястья:

– Алена, успокойся! Я не позволю никому диктовать мне условия. Но и за то, чтобы получить назад детей живыми и здоровыми, буду биться до конца. Тебя только об одном прошу – езжай сейчас с Витькой домой. Слышишь? – Он слегка встряхнул ее, пытаясь привести в чувство.

– Слышу, – пролепетала Алена, у которой в голове мутилось от происходящего.

– Вот и умница… так будет намного проще – ты под присмотром, не будешь мозолить глаза людям Коня. И мне спокойнее.

Алена никак не могла понять, что вообще происходит, при чем тут она и ее сыновья, где они, у кого. Григорий тем временем велел Мазею ехать в офис и ждать там, а Виктору сказал, чтобы собрал Аленины вещи.

– Я сама… – начала Алена, но Григорий удержал ее:

– Не надо, Аленушка… Боксер сделает.

Он видел, что жена на грани помешательства, двигается как замороженная, взгляд стал совершенно тусклым и ничего не выражающим. Нужно было срочно увозить ее отсюда, из квартиры, где все напоминало о пропаже сыновей. Еще его занимал вопрос о том, почему же Конь не звонит и не выдвигает никаких требований, раз дети уже у него. Обдумывает, что бы такое попросить? Или вынашивает план долгосрочного «сотрудничества»?

В это время вернулись охранники Мазея, что-то шепнули Ваньке, и глаза того зло сверкнули.

– Гриха, я отлучусь на пять минут?

– Куда? – недовольно спросил Григорий.

– До машины прогуляюсь и вернусь.

Грач молча кивнул и отвернулся, прижавшись губами к Алениному виску. Она вздохнула, судорожно вбирая в грудь воздух, обняла мужа, как будто хотела срастись с ним, объединить свою и его душевную боль в одно целое, потому что вдвоем всегда легче. Из большой комнаты послышался голос Виктора:

– Григорий Валерьевич, у меня все готово, можем ехать.

– Неси вещи в машину, мы сейчас, – не поворачивая головы, распорядился Григорий. – Аленушка… давай одеваться, родная, поедем домой…

Алена послушно оторвалась от мужа и взяла пальто, валявшееся тут же в кресле. Грач наблюдал за ее вялыми движениями, неуверенными шагами, и сердце сжималось от боли – ведь это из-за него… Он взял жену под руку и осторожно, как тяжелобольную, повел к выходу.

Во дворе стояли пять машин Гришкиных пацанов, вокруг прогуливались любопытные ребятишки – таких дорогих автомобилей в этом районе практически не видели, здесь и Аленин-то старенький джип выглядел неприлично роскошным. Возле «Шевроле» Мазея стояли трое его охранников, а сам Ванька сидел на первом сиденье, открыв дверку, и о чем-то переговаривался с ними. Увидев выходящих из подъезда сперва Боксера, а затем Григория и Алену в сопровождении охраны, Мазей выскочил из машины и быстрыми шагами пошел навстречу, взял Грача за рукав пальто и что-то зашептал ему на ухо. Лицо Григория исказила гримаса, левый глаз задергался в нервном тике:

– Молодца! Сделаем так – я поеду сейчас домой, увезу Алену, скажу Лорке пару слов, ну, чтобы присмотрела там за ней, все такое… И приеду. А вы давайте за город, на свалку.

Мазей ухмыльнулся и кивнул, а потом проговорил громким шепотом:

– Гриха… жену ты не Лорке, а Боксеру поручи – Витек в лепешку расшибется… Да, Боксер? – это он сказал во весь голос, в упор глядя на замершего возле Алены Виктора.

– Прекрати, – поморщился Григорий. – Что взъелся? Езжайте, не мозольте здесь глаза, я часа через два подъеду. Только, Ванька… – он понизил голос почти до шепота, чтобы не слышала Алена. – Не усердствуй очень-то, чтоб не сдох до моего приезда.