Моей надежды серебро

Когтехват, это что-то новенькое! Я лихорадочно перебирала в памяти все совершенные в последнее время безумства.

– Ты ведь догадалась, что отец Драггаха Дара – тварь из Бездны? – Красногрив качал головой. – Тебе не следовало показывать ему, что ты поняла!

– Только твари возвращаются из Бездны… – прошептала я. – Белый Вааль знал это, поэтому швырнул туда Дара, да? Он понимал, что Драггах не погибнет, и равновесие не будет нарушено!

– Да, – кивнул Красногрив. – Но он не мог предположить, что Темный властелин окончательно потеряет рассудок и станет одержим страстью к уничтожению всего живого.

– Тогда почему он до сих пор не начал новую войну? – удивилась я.

– Потому что есть последний рубеж… – начал Красногрив, но осекся. – Рано тебе знать об этом, дитя, – помолчав, сказал он. – Но кое-что узнать ты можешь уже сейчас!

– Не томите, умоляю! – воскликнула я, прижав руки к груди. Говорят же – любопытство погубило кошку!

На бледных губах Красногрива заиграла лукавая улыбка.

– Твое новое имя, – засмеялся он. – Нарекаю тебя отныне Шарен Цап Шарен – той, что вернула короля Сумеречному Кроттону! Сообщество амимаров решило, что такой подвиг нельзя оставить без внимания.

– Полная Луна моему праху! – прошептала я. – Благодарю!

Я была потрясена и растеряна. Высокое звание присвоили мне намного раньше, чем легендарной тетушке Гулене! Кажется, я стала самой молодой амимарой из удостоенных такой чести! Мне ужасно хотелось поделиться замечательной новостью с родными, но вначале нужно было успокоиться. Вот бы сейчас оказаться на верхотуре!

Красногрив подошел к окну и толкнул створку.

– Иди, Шарен, – понимающе сказал он. – Но не забывай мои слова!

В моей крови пел восторг. В моей крови пела сила… Сила Белого дракона и Золотой кошки! Кто мог угрожать мне?

– Я запомню, – пообещала я, вспрыгнула на луч и покинула Верхний Тайль.

Крах Цап Британ не обидится на меня – он все поймет.

Подо мной лежали Семь миров, которые казались бусинами на нити вечности. Я неторопливо шла, разглядывая радужные сети облаков и Млечный Путь. На нем, по преданию, Небесная Золотая кошка нашла драконье яйцо. Внизу проплывал Нижний Вартейл, спрятавшийся за ночной стороной, словно вор под маской. Я замедлила шаги, а потом и вовсе села, разглядывая его. Хотела ли я увидеть Дара? Пожалуй, и да, и нет. Драггах страшил меня, но именно он однажды сказал то, что никто никогда не говорил: «Я думал, ты научишь меня любить, золотая… Я думал – с тобой у меня получится…».

Теперь мне было все ясно! И двоякий смысл чудовищной скульптурной композиции, сокрытой в катакомбах Краггатона, в которой принуждение переплелось со сладострастием, животная любовь – с демонической яростью. И то, отчего мать ненавидела Дара – плод насилия над ней твари из Бездны! Его боль и стыд… Черты, которые делали его похожим на первоклассного демона, сильнейшего среди равных!..

– Золотая!

Я вздыбила спину и распушила хвост, приготовившись защищаться. Если это Темный властелин – ему не поздоровится!

Но ко мне подходил Харт Мяк Гаррет. Он был в человеческой ипостаси, одет по-походному, за спиной у него висел дорожный кофр и свернутый плащ – тот самый старый черный плащ, в котором много лет назад его котенком нашел на обочине дороги Рранальд Цап Фракен.

– Тише, тише, Шарен, ты чего? – удивился он, устраиваясь рядом и свешивая ноги с луча. – Это же я!

– Теперь вижу! – превращаясь и садясь напротив, ответила я. – Куда собрался?

Харт как-то странно улыбнулся и сказал совершенно другое:

– Ты молодец, золотая! Я восхищен и горжусь знакомством с тобой!

Я почуствовала, как румянец заливает щеки. Харт всегда или подшучивал надо мной, или откровенно бесил, но сейчас он, похоже, говорил всерьез.

– Спасибо, – пробормотала я и отвела взгляд. Нижний Вартейл сменился Верхним Тайлем. – Куда ты собрался, так и не скажешь?

– Если не решишь, что я свихнулся, – хмыкнул Мяк Гаррет. – Видишь ли, я решил… поискать своих настоящих родителей.

Я изумленно воззрилась на него. Фракены приняли его и воспитали как родного. Они тоже пытались найти семью Харта, но безрезультатно.

– Почему? – только и спросила я.

Теперь он отвел глаза.

– У нас больше девяти жизней, золотая, но они идут и проходят, – заговорил, помолчав. – Мы делаем многое, но что из того, что мы делаем, действительно важно? Я кое-чего достиг, кое-что потерял, однако надежда осталась. У каждого из нас она должна быть, такая же незаменимая, как душа. Понимаешь меня?

Теперь он смотрел на меня так, будто от моего ответа зависела его жизнь.

– Наверно, понимаю… – медленно проговорила я. – Но, Харт, что будет, если ты так и не найдешь их?

– Буду жить дальше с мыслью, что я, хотя бы, пытался! – усмехнулся он и поднялся. – Я пришел проститься, Шарен! Моя надежда… она ведь и тебя касается…

– Легкой дороги, Харт Мяк Гаррет, – пожелала я и, прислушавшись к себе, с удивлением поняла, что обида на него, точившая мое сердце, развеялась как дым. – Возвращайся поскорее!

– Чтобы смотреть, как вы обжимаетесь с Дриком? – засмеялся он и пошел прочь. – Ну уж нет, Шарен, я погуляю подольше! Пока он тебе не надоест…