Моей надежды серебро

– Ну-у-у… – протянул Дар, возвращаясь в кресло. – Скорее, я хотел проверить свое предположение. Если бы оно было ошибочным, я бы очень расстроился, Шарен. Мамой клянусь – очень!

Давясь, я допила оставшуюся воду… Сейчас бы под лапу к тетушке Лине! Она заварила бы какой-нибудь чудо-травы от кошачьих немощей, принесла парного молока, накрыла меня одеяльцем и спела бы песенку – как делала, когда я была маленькая.

Она садилась рядом, чесала меня за ушком и мурлыкала:

Мурки-мурки, месяц тонок,
Словно мышь, крадется тень.
Мурки-мурки, спи котенок,
Завтра будет светлый день.

Бродит месяц выше крыш,

Мурки-мурки, спи малыш.
Мурки-мурки-мур-р-р-р-р…

В теплом тапке спрятан мячик –

Это тетушке сюрприз,
Коготки наточишь, значит,
Подрастешь грозою крыс.

Бродит месяц выше крыш,

Мурки-мурки, спи малыш.
Мурки-мурки-мур-р-р-р-р…

На окне завьются мошки,

Как пылинки дальних звезд,
Наша маленькая кошка,
Наконец, поймает хвост…

Бродит месяц выше крыш,

Мурки-мурки, спи малыш.
Мурки-мурки-мур-р-р-р-р…[1]

И Транш, непоседа Транш, играющий на полу то с солдатиками, а то с мышью, в зависимости от ипостаси, затихал и тоже слушал ее негромкий приятный голос.

Но вместо этого я слушаю негромкий приятный голос вселенского негодяя, только что признавшегося в покушении на убийство. И чувствую себя так, будто по моим сосудам течет не кровь, а расплавленный свинец. Небесные Кошаки, что со мной происходит?!

– Ты становишься тем, кем должна, Шарен, – внимательно наблюдая за мной, сказал Драггах. – Это просыпаются силы твоего истинного отца, сдерживаемые им до поры. Сказав тебе правду, он разрушил собственную защиту, и одни Боги знают, чем это тебе грозит…

– И поэтому… – простонала я, корежась от невыносимой боли.

– И поэтому я здесь! – любезно улыбнулся Дар. – Я могу предложить помощь. Мы с твоим отцом – одни из самых древних существ Семи миров. Наши силы равны. То, что он испортил, я могу поправить. Дать тебе жизнь, здоровье, возможно, бессмертие…

Почему мне казалось, что я знаю Темного властелина уже тысячи лет? Как с Зилем я могла сказать, о чем он спросит… Как с Хартом – когда я, не глядя на него, чувствовала, что сейчас он обнимет… Вот и с Драггахом Даром. По правилам игры, которые откуда-то мне были известны, мне следовало спросить:

– Но для этого?..

А ему продолжить:

– …Тебе всего лишь надо выйти за меня замуж!

Дар смотрел на меня, наклонившись вперед, будто собирался вскочить. Его глаза, две черные бездны, вдруг увеличились в размерах, полыхая огненными колесами покатились ко мне, грозя раздавить. Я завизжала и… перестала воспринимать то, что творилось вокруг.

* * *

Пришла в себя, не понимая, где нахожусь. Мокрая как мышь. Слабая, как новорожденный котенок. И жутко голодная. Шатаясь, прошла на кухню, слопала круг колбасы, запив молоком из крынки. Огляделась. Место казалось чужим… Как я очутилась в этих покоях, заваленных книгами и свитками, увешанных схемами и таблицами? Я, Шарен Мяк Шарен? Даже… если мой отец оказался совсем другого рода!

По сердцу полоснуло болью.

Я не была мудра, как Дашан или Красногрив, не обладала житейской философией тетушки Лины или мужеством Гулены Цап Шарен идти против общепринятых правил. Единственное, о чем я договорилась с собой в тот миг – подумать обо всем после, когда боль отпустит. В конце концов, кто я такая, чтобы обвинять родителей, которые заботились обо мне и погибли за меня?

Накатывающая волнами слабость была чудовищной. Держась за стены, я добралась до душа и включила ледяную воду, с грустью понимая, что умереть от переохлаждения мне не светит. Затем кое-как оделась и ушла по Лунному лучу «на верхотуру», испытывая жажду одиночества и свободы. Но неведомая немощь преследовала меня и там. Выжимала, будто губку, оставляя ощущение пугающей пустоты, как прелюдии перед чем-то бо́льшим.

Я провела несколько часов, то корчась от невыносимой боли, то впадая в прострацию. После не могла вспомнить видения, посещавшие меня, лишь какие-то обрывки: солнце, встающее на западе; Млечный Путь под своими лапами; тетушку Гулену, указывающую на небо…

Когда я, наконец, немного пришла в себя и смогла двигаться, подо мной проплывал Закатный Дриомайс, в котором солнце только показывалось из-за горизонта, а воздух пах морозной свежестью утра. Вот и возможность вновь ощутить себя котенком, мурчащим в уютной корзинке в обнимку с любимой плюшевой крысой!

Спрыгнув прямо в кухню нашего дома, я первым делом опустошила кладовую. Мой аппетит сейчас вполне соответствовал аппетиту демона Нижнего Вартейла, а не золотой амимары!

– Небесные Кошаки! – раздалось тихое восклицание.