Могикане Парижа

Послышался скребущий звук отмычки, вертевшейся в замке, но дверь все-таки оставалась на своем месте.

– Ну, что же? – спросил Жакаль.

– Подождите, сейчас! – ответил Карманьоль. – Тут еще две задвижки.

Слышно было, как он отодвинул их.

– А вот еще и болт… Черт возьми! Да и он заперт висячим замком!

– Есть у тебя пила?

– Нет.

– Так я подсуну тебе под дверь свою.

Жакаль нагнулся, и ему действительно удалось продвинуть сквозь нижнюю щель под дверью тонкую, как лист бумаги, пилку.

Через минуту послышался звук, с которым обыкновенно сталь перепиливает железо.

Вскоре после этого Карманьоль крикнул:

– Готово!

Болт тяжело ударился о плиту пола.

В то же время дверь широко распахнулась.

– Эге! Хоть не легко далось, а все же на своем поставили! – вскричал Карманьоль, сторонясь, чтобы пропустить начальника полиции и его свиту.

При свете фонаря Карманьоля и двух факелов Жакаль быстро огляделся. Они стояли в просторном зале, но он был совершенно пуст, и лишь на самой середине его лежала какая-то темная, бесформенная масса.

Жакаль кивнул головой, как бы говоря:

– Ну, да, – я так и знал.

– Да, да, вы смотрите… – начал было Карманьоль.

– Ведь это он?

– Я узнал его по крику, а потому и поторопился. Я тут же сказал ла Барбет: «Слышала? Это Воль-о-Ван с нами прощается».

– Он уже умер?

– Умер самым прочным образом и больше уже не встанет.

– Вдове его будет назначен пенсион в двести франков! – торжественно произнес Жакаль. – А теперь надо осмотреть этот вертеп.

Зал оказался ротондой в шестьдесят метров в диаметре и столько же в высоту. Выкрашенные простой известкой стены сходились в куполообразный свод, в вершине которого было оставлено для освещения круглое пространство, прикрытое стеклянным павильоном, а пол был вымощен плитой.

Как раз под отверстием проломленного павильона лежало изуродованное тело Воль-о-Вана.

В той стороне, которая соприкасалась с домом ла Барбет, в стене виднелся пролом, футах в двенадцати над полом. В этом проломе стояла со свечкой в руках какая-то старуха и с любопытством заглядывала вниз.

Признаков, обыкновенно отличающих жилые постройки, здесь не было никаких: ни мебели, ни печей, – везде полнейшая пустота, точно в развалине какой-нибудь циклопской постройки.

Жакаль прошел вдоль стен, пристально разглядывая их, и на лбу у него выступил холодный пот от чувства оскорбленного самолюбия. Теперь не оставалось сомнения в том, что он одурачен.

Он огляделся вокруг и провел взглядом сверху донизу. На потолке не было ничего, кроме проломленного окна, в которое провалился Воль-о-Ван, на стенах нечего, кроме пролома, в который впрыгнул Карманьоль.

Удостоверившись в том, что все дальнейшие подвиги ни к чему не приведут, он занялся трупом Воль-о-Вана, все еще лежавшим в луже крови.

– Несчастный! – пробормотал он, не столько из жалости, сколько из желания хоть чем-нибудь почтить подчиненного, погибшего при исполнении своих обязанностей.

– Просто непонятно, как могла ему прийти фантазия скакнуть с высоты шестидесяти футов! – заметил Лонг-Авуан.

Жакаль молча пожал плечами, но Карманьоль поспешил за него ответить:

– Фантазия! Понятное дело, что фантазии тут никакой не было, а просто думал человек, что спрыгнет в мансарду, а вместо того хватил прямо на землю. Ну, я бы на такое путешествие не согласился.

– А ты как справился? – спросил Жакаль. – Надеюсь, ты не сделал такой же глупости, какую делает теперь Барбет, стоя в проломе и заглядывая вниз?

– То-то и оно!

– Ну рассказывай, – я слушаю, – проговорил Жакаль, который вовсе не слушал, а только старался выиграть время, чтобы вдуматься в ситуацию и скрыть свое смущение.

– Да ведь всем известно, что мы, жители побережий Средиземного моря, все либо рыбаки, либо матросы.

– Ну, и что же? – спросил Жакаль, не переставая зорко вглядываться во все стороны.

– Что у нас делают, когда собираются удить или хотят осторожно войти в порт? Известное дело, надо первым долгом вымерить глубину. Ну, вот я это самое и сделал, спустил туда свой лот и, когда увидел, что пол от меня не глубже, чем футов шесть, то и спрыгнул туда, как акробат, подогнув ноги.

– Ну, мой милый, – сказал Жакаль, – хоть ты и отличный рыбак, а я все-таки побаиваюсь, что на этот раз мы вернемся домой без всякого улова.

– А в самом деле, очень интересно бы узнать, куда делись те шестьдесят молодцов, которые сюда забрались, – заметил Карманьоль.

– А вы их хорошо видели? – спросил Жакаль.

– Еще бы!

– Ну, так они, значит, улетели, высохли, исчезли.

– Этого уж совсем быть не может, мосье Жакаль! – возразил Карманьоль. – Шестьдесят мужчин не могут исчезнуть, как кольцо либо часы в руках у фокусника, если бы даже в это дело вмешался сам черт.

– Черт-то тут есть, а молодцы все-таки пропали! – заметил Жакаль.

– По правде сказать, этот дурацкий свод очень похож на бокал фокусника, а все-таки шестьдесят человек… Тут что-нибудь да не так!

– Да куда они могли деться, господин Жакаль? – наивно спросил Лонг-Авуан, глубоко уверенный, что начальство ошибаться или не знать чего-нибудь не может.

На этот раз Жакаль окончательно потерял терпение.