Могила для 500000 солдат

Солдат толкает тебя к ногам врача, хватает твою руку, поднимает ее к своей груди, врач маленьким кинжалом разрезает твое запястье, брызнувшая кровь стекает в чашу из слоновой кости, которую держит юноша с железным кольцом на члене; врач давит на твое запястье, ты бледнеешь и падаешь на ковер с густым ворсом; врач подносит чашу хозяину, лежащему в темноте под охраной двух голых, набеленных мальчишек, один из них поднимает голову хозяина, тот пьет, отбрасывает чашу к ногам другого мальчика, неподвижно сидящего с полузакрытыми глазами: — Приведите мне его, это не его кровь. Врач шепчет на ухо юноше с кольцом на члене, тот подходит к тебе, поднимает, сжимает пальцами твое кровоточащее запястье, ведет тебя к ложу хозяина; хозяин обнимает тебя за талию, укладывает на край ложа, хватает твою руку, целует запястье, кусает его, лижет языком маленькую ранку, всасывает кровь, его губы причмокивают на запястье, кровь, выпитая хозяином, отливает от твоих жил, твоя голова скатывается на край ложа, пена, выступившая на твоих губах, смачивает простыни; врач бьет тебя по затылку, хозяин зубами расширяет рану; над ложем, в лепной золоченой раме, улыбается его бог; хозяин отпускает твое запястье, опрокидывается на спину, отирает ладонью свой потный лоб; врач перевязывает твое запястье, отправляет тебя на траву, кровь проступает сквозь бинты. — Ты не можешь меня купить. Уходи… Молодые офицеры врываются в альков, достают пистолеты, генерал, склонившийся над солдатом, оборачивается; пуля дробит ему челюсть, другая разносит в клочья его лицо; генерал падает на солдата, тот отталкивает его, высвобождается, скатывается на кафель; офицеры поднимают солдата, прогоняют его; генерал лежит ничком на животе, голова и спина в крови, он еще шевелится; пуля в сердце, он подпрыгивает, хрипит, задыхается, кровь забрызгала полотенце, висящее на умывальнике; офицеры выходят, солдаты, привлеченные звуками выстрелов, собираются на лестнице КП. Вильдфрай на ходу застегивает ширинку, солдаты расступаются, он спускается по лестнице, бежит к умывальнику и окунается в него с головой; офицеры сидят в кабинете генерала, разбирают последние подписанные им бумаги с отпечатками слюны и спермы; они звонят в губернаторский дворец, приказывают сочувствующим им молодым офицерам запереть губернатора в его апартаментах; плененный губернатор смотрит в окно, облокотившись на подоконник, на его столе — фотография Эмилианы, купающейся в Лутракионе; Серж, еще ребенок, брызжет на нее водой и бросает в нее водоросли. Солдаты всех гарнизонов острова переведены на казарменное положение и привлечены к усиленным занятиям. Освобожденный Ксантрай встал во главе войск; полковник взят под домашний арест; молодые офицеры разрабатывают планы операций, приказывают разведротам арестовывать всех подозрительных, допрашивать, применяя пытки, шлюх и мальчиков из борделей.

Ксантрай велел собрать останки Тивэ, их положили в деревянный ларец, который он хранит в углу своего кабинета. Солдаты ропщут, некоторые сбегают и прячутся в борделях нижнего города. Офицеры разыскали нескольких своих единомышленников, которые недавно, разочаровавшись в губернаторе, ушли в маки с несколькими солдатами из колонистов, родившихся на острове, и сражались самостоятельно с подразделениями повстанцев. Дезертиры, офицеры и солдаты, ночью вошли в нижний город и поднялись к дворцу.

Ксантрай прыгает в свой джип; во дворце он призывает дезертиров к сотрудничеству и распределяет им должности в войсках. Все идут спать. Ксантрай возвращается на КП; либеральные политики, склонные к переговорам, звонят в метрополию, предупреждают газетчиков и политических деятелей; Ксантрай приказывает арестовать их в постелях.

Все телефонные линии, связывающие остров с метрополией, перерезаны, рейсы самолетов отменены; тело генерала выбросили на кучу навоза.

Ксантрай поднимает солдат, приказывает им убрать мешки с песком; сонные солдаты — винтовки бьют по бедрам — поднимают дырявые мешки, песок сыпется на руки, на сапоги; москиты, привлеченные светом прожекторов, направленных на баррикады, вьются перед лицами, кусают губы, забиваются в глаза. Ксантрай по радио вызывает все посты, подтверждает в должности командиров, расслабившихся в ожидании политических перемен.

К утру войсковая группировка на острове приведена в боевую готовность. Ксантрай встает со стула, идет в угол кабинета, присаживается на корточки, гладит деревянный ларец, поднимает его, подносит к губам. Он выходит, смотрит на город, укутанный дымами и розовыми испарениями; проходят девушки, под платьями — тугие купальники, в ушах — фарфоровые серьги телесного цвета, такого же, как губы их влагалищ и рты.