Могила короля (СИ)

Барышня вскоре вернулась, таща за собой на буксире мелкого юношу, судя по виду, чуть старше меня. Это что, посадку объявляют? Как же плохо, что я понимаю одно слово из пяти! Самолет оказался частный, настолько маленький, что я опять струсила. Но мой чемодан быстро закинули в салон, и я затопотала по трапу: не оставаться же в чужом городе без вещей и знания языка.

Пассажиров оказалось всего трое. Встречавшая нас барышня прицепила бейджик с надписью «Роуз», и преобразилась в бортпроводницу. Я прилипла носом к иллюминатору. Внизу плыл синий скомканный шелк Атлантики, расцвеченный бело-зелеными пятнами мелководья. И вот — снижение к меловым скалам, над которыми безупречной перспективой набегали изумрудные холмы.

Аэропорт на острове соответствовал самолету: маленький, новенький, похожий на только что вынутую из коробки игрушку. После весьма условной таможни: мисс Роуз сказала что-то вроде «Это со мной», и мы дружно погрузились в столь же игрушечный автобус.

Дорога между холмами была проложена, похоже, по следам похмельного ужа, который полз в свою нору после дружеской вечеринки. Мне было не до пейзажей. Смутно разглядела в наступающих сумерках белоснежные здания, ступенями прилепившиеся к склону холма. Доплелась до комнаты вслед за дамой в деловом костюме. Махнула рукой на все разъяснения. Все равно моя школьная «пятерка с минусом» по английскому не поможет понять её, несомненно, безупречное произношение. Последним волевым усилием дотянулась до подушки. И провалилась в сон.

Аваллон, Институт исследования эйдетической памяти.

— Роуз, поделись впечатлениями. Как наши гости?

— Они устроены, мисс Лагаль, и готовы к сотрудничеству. Думаю, на этот раз всё должно получиться. Сомнения у меня вызывает русская девочка…

— А что с ней не так? Судя по результатам анкеты — у меня с ней связаны особые надежды.

— Право, не могу сказать определенно… Не похожа она на того, кто заполнял эту анкету. Да и говорит только на своем языке. Как ей всё разъяснять?

— Пусть с ней занимается Соня. В конце концов — для того Соня у нас и работает…

========== Глава пятая. При чем тут, всё-таки Средиземье? ==========

Сон Елизаветы

Когда-то это был прекраснейший город… или дворец. «Под небом голубым есть город золотой…» Был… до того, как его много раз штурмовали с применением тяжелой артиллерии.

Развалины кое-где ещё дымятся, тела защитников лежат на белых камнях мостовой, вояки в серой униформе деловито, командами прочёсывают местность… Золотой город не был предназначен для обороны. Защищённой казалась только цитадель на самой вершине горы.

Мне захотелось убраться из этого ада, и крылья сна послушно понесли меня вверх. В цитадели было не лучше. Мужчины, женщины, дети — смуглые, похожие на южноамериканских индейцев. В лёгкой, когда-то белой одежде. Из оружия — луки, копья, ножи. Им нечего противопоставить пушкам. Им некуда отступать. Это последний рубеж обороны.

Ещё миг полета — и вот я в комнате с белыми стенами и деревянным полом. На стенах — никаких украшений, только напротив двери — искусно вырезанная каменная арка. Орнамент из стилизованных листьев и цветов. В центре комнаты — стол. На нём большая чаша с водой. Пока здесь тихо и чисто. Но война за порогом.

За столом спиной ко мне сидит женщина в ниспадающей зелёной одежде, серебряные волосы струями лесного ручья стекают по спине. Она всматривается в чашу. Напротив женщины — светловолосый парень с глазами цвета дымчатого топаза — прозрачно-серыми… Они не замечают меня, так же как и другие люди… или не люди. Их много в этой комнате: светлые гладкие волосы, изысканные черты лиц, заострённые уши. Мамульку бы мою сюда… Визгу было бы!

Женщина отрывает взгляд от воды в чаше. Я не вижу её лица, но голос звучит устало и безнадёжно.

— Эти смертные обречены. Их судьба — смерть или рабство. Мы должны уйти туда, где есть шанс сохранить…

— Сохранить что? — перебивает женщину парень, — жизнь? А честь? Эти, как ты говоришь, смертные, считают нас богами! Они на протяжении четырех поколений следовали тем путем, что указывали мы. Они верят нам и надеются на нашу помощь. И ты предлагаешь покинуть их?

Сейчас я вижу, что неверно называть этого бессмертного — парнем. Он прожил долгую жизнь… но видимо, недостаточно долгую, чтобы ценить своё бессмертие больше, чем честь. Голос женщины приобретает иронический оттенок:

— Смертные? Или одна смертная? Оставайся, если хочешь. Каждый сам выбирает свой путь. Мы должны уйти, чтобы сохранить память и магию!

— Оставим этот разговор… Каждый сам выбирает свой путь. Я остаюсь.

Женщина пожимает плечами и встает из-за стола. Подходит к каменной арке, прикасается к ней руками. Арка вспыхивает неистовым белым светом. Проморгавшись, я вижу — комната почти опустела. Их осталось трое. Сероглазый негромко говорит — то ли на прощание, то ли самому себе:

— Вам ничего не удастся сохранить. Даже возможность возвращения.

Аваллон, Институт исследования эйдетической памяти.

Я проснулась от того, что кто-то барабанил в дверь и заполошно вопил:

— Елизавета Орлова! Вставайте!