Могила короля (СИ)

На нарах особо не расслабишься. Я дремала, просыпалась, пыталась устроиться поудобнее, крутила в голове всякие бесполезные мысли. Вот чуяла моя таинственная русская интуиция, что влипну я с этим Аваллоном. Но чтобы так… мало того, что в каталажку, да ещё и в другой мир — на это моего воображения не хватало.

С другой стороны, я жива, внутренние органы все при мне. Я читала в интернете перед отъездом биографию мисс Лагаль. Судя по её карьере — эта дама всегда знает, что делает. Скорее всего, я сюда попала не случайно и со смыслом. Если я найду этот смысл — у меня появится шанс вернуться. Ага, если только я — не расходный материал для эксперимента…

А что делать? В комиссию по правам человека из этой камеры не дозвонишься. Буду вживаться, учить язык. Искать смыслы и возможности.

Комментарий к Глава седьмая. Новый мир

* Фемгерихт – тайный союз в средневековой Германии. Пользовались всякими условными знаками для пущей таинственности и в качестве паролей. Елизавета знает это нерусское слово потому, что у неё мама – учитель истории и всю жизнь забивала дочке голову избыточной информацией.

========== Глава восьмая. Новый хозяин - новое имя ==========

Сон Елизаветы.

Армия на марше солнечным утром. Сытые кони побрякивают сбруей, топают подковами. За плечами всадников реют темно-синие плащи с вышивкой на левом плече — белое раскидистое дерево в окружении звезд. Неярко поблескивает оружие. Бодро марширует пехота с длинными луками. Что за красочное зрелище… если не по вашу душу.

Древний лес подступает к реке, лишь вдоль берега узкая тропа. Войско вытянулось длиной цепочкой. Ах, почему я не ношу чепчик? Как зачем? В воздух подбрасывать! Можно хоть посмотреть поближе? Можно — отзывается сон, и я лечу над водой большой реки то ли чайкой, то ли облаком. Туда, где под охраной своих воинов едет король.

Ну, я так думаю — если на голове венец — наверно, король. А невеселая эта королевская должность, судя по его выражению лица. Похоже, что он давно уже толком не ел, не отдыхал и жизни не радовался. Вот ряды королевской свиты расступились, пропуская всадника в простой серой одежде.

— Государь, — обращается к королю гонец. — Наши разведчики сообщают, что в городе остались лишь старики, женщины и дети. Все сторонники фанатика, что называет себя Светочем Прогресса, собираются на северной опушке. В глубь зачарованного Вековечного леса они проникнуть не могут — сам Лес их не пропускает.

— Да какой он светоч! — ворчит крепкий бородатый воин, что прикрывает щитом левое плечо короля. — Это ж Грима по прозвищу Гнилоуст, изгнанный из Ристании за преступления против конунга и предательство. Сразу надо было его казнить, а то и просто зарезать, а не изгонять.

— Гендальф говаривал, что мы не можем вернуть никого из мертвых, поэтому не нам решать заранее кто достоин жить, а кто — нет. Думается мне, что не преступник этот Грима, а безумец, — печально отзывается король. Пальцами левой руки он касается висящей на груди серебряной подвески — листика, на котором капелькой росы мерцает жемчужина.

— А по мне так все едино, что преступник, что безумец, коли бед наделал, — говорит бородатый.

— Мы мирно займем город, — возвышает голос король. — И даруем своё прощение всякому, кто сложит оружие и присягнет законной власти. Мы избавим всех, кроме прямых преступников, от Нашего гнева.

— Они фанатики! Один из этих Детей Прогресса убил нашу королеву! Твою королеву, государь, — воин со щитом почти рычит.

— Месть не вернет мне её. — качает головой король. — И не вернет мир на наши земли. Мы будем беспощадны лишь к тем, кто будет сражаться против Нас и противиться Нашей воле.

В этот миг из леса летят первые стрелы и начинают выбегать люди. В меховых куртках, в серых лохмотьях. Их больше, намного больше, чем воинов в синих плащах, сражаются эти повстанцы ожесточенно и ловко. Гонец в сером вытягивает из-за сапога длинный нож и наносит один точный удар. Охрана отбрасывает его уже мёртвое тело, но короля тоже не спасти. Я вижу, как воины один за одним тонут, воды реки всё ярче окрашены красным и…

Неизвестный мир. Сижу за решёткой.

Проснулась я от стука по решётке и начальственного вопля. Ага, охранница та же… и та же служанка в сером просовывает мне в камеру какой-то ворох тряпок. Что тут у нас? Тёмно-коричневое платье, отрезное по талии, с оборчатой юбкой. Передник из жёсткого льняного полотна, того же материала головной убор, похожий на шапочку врача, только с кружевной оторочкой. Клетчатая шаль, ещё какие-то тряпки… ага, шедевр местной обувной промышленности — сандалии на деревянной пометке. Это что — всё мне? Одежда явно получше тех серых отрёпьев, в которых ходит здешняя служанка. Значит, кто-то во мне заинтересован.