Могила номер пять

Он не вписывался в окружающую обстановку, так же как и его тетя, но все же жил в таком уединении. Памела никогда бы не подумала, что встретит подобного человека с такой глуши.

В нем было то, чего, например, был совершенно лишен Джереми, – невероятное обаяние. Возможно, это объяснялось тем, что он казался скромным и ранимым. Совершенно не таким, каким стараются выглядеть мужчины. Он был в высшей степени эмоциональным человеком, чьи чувства были страшно оскорблены, и теперь он боялся, что подобное случится с ним вновь.

«Я никогда не сделаю тебе больно, Эмерик, – думала с нежностью Памела. – Я просто не смогу. Ты мужчина, которому нужно много любви. Ты – уникум, Эмерик Коннорс. Ты это знаешь? Бриллиант среди множества ординарных людей. Ты спрятался от них в этой глуши. Но я все равно тебя нашла. О, как же я благодарна Джереми, ведь именно из-за него я взяла этот отпуск! Как я счастлива, что приехала сюда, потому что с сегодняшнего дня буду спать под одной крышей с тобой, дышать с тобой одним воздухом, есть в одной столовой… С тобой… Рядом с тобой… Ты, правда, всегда опускаешь глаза, когда наши взгляды встречаются, но рано или поздно ты посмотришь на меня, осознаешь мое присутствие, почувствуешь доверие ко мне».

Арни опять чавкнул, и Эмерик с отвращением глянул на него.

«Тебе неприятно, ты боишься, что чавканье Арни может раздражать меня. Знаешь что, любимый? Я его не слышу, совершенно. Я не слышу ничего, кроме сильного биения моего сердца, тоскующего по тебе».

Памела смотрела на Эмерика при каждой возможности. Вскоре она уже знала каждую черточку его лица. Она могла закрыть глаза, но его облик не исчез бы.

Не заметила ли Скарлет, что ее племянник, сам того не желая, разжег в новой экономке огонь страсти? Памела коротко глянула на хозяйку.

Казалось, что Скарлет не заметила той бури, которая бушевала в груди девушки.

– Вкусно, Арни? – спросила Скарлет.

Идиот изобразил на своей измазанной жиром физиономии широкую улыбку:

– Да, миссис Коннорс. Даже очень. Такой вкусноты я уже давно не ел.

– Ешь, сколько хочешь. Потом я еще дам тебе немного с собой.

– Вы так добры ко мне, миссис Коннорс. Вы одна так хорошо относитесь ко мне. Другие бьют меня… А вы всегда меня кормите. Если у вас опять будет для меня работа, то только скажите. Арни будет тут как тут, миссис Коннорс.

– Пока для тебя ничего нет, – ответила женщина. – Если будет, я дам тебе знать.

– Всегда к вашим услугам, миссис Коннорс. Кто добрый с Арни, с теми и Арни добрый.

– Я знаю, Арни, – улыбнулась Скарлет. – Ты верная и благодарная душа, Арни.

– Да, очень благодарная.

Скарлет обратилась к племяннику:

– Что ты делал сегодня целый день, Эмерик?

– Читал, тетя Скарлет.

– Все читаешь и читаешь. Ты прямо-таки ушел с головой в свои книги.

– Что в этом плохого?

– Почему бы тебе не сходить куда-нибудь? В лесу буквально оживаешь! Завтра утром я хочу пройтись немного, и ты пойдешь со мной.

– Хорошо, тетя Скарлет, как скажешь.

Памела украдкой посмотрела на него. Уж не боится ли он тетки? Или он так любит ее и поэтому не перечит?

Памела охотно побыла бы с ним наедине. Но, скорее всего, он будет избегать близости с ней, сначала ему нужно привыкнуть к ней. Может быть, он немного боится ее красоты.

Говорят, что красивая женщина никогда ни принадлежит кому-нибудь одному. Но Памела была готова доказать, что в ее случае это не так. Если она честно и страстно полюбит мужчину, то на других и не взглянет.

И пусть другие мужчины увиваются за ней, она и не посмотрит в их сторону. А вот Эмерику достаточно просто захотеть…

* * *

Латри уже больше не казался Памеле местом, где обитают привидения. Она познакомилась с некоторыми его обитателями. Например, с Гербертом Мастерсоном, доктором Фредом Мэттью, Бертом Бурнестером.

Все эти мужчины плохо отзывались о Скарлет Коннорс. Интересно, почему? А вот Памела была знакомством со Скарлет приятно удивлена.

Ей нравилось жить в этом старом доме, похожем на замок. Конечно, прежде всего это объяснялось присутствием в нем Эмерика, который понятия не имел о чувствах Памелы. Девушка работала у Коннорсов уже два дня, но Эмерик все еще практически не замечал ее. Белокурой экономке казалось, что она – что-то вроде мебели, которую Эмерик обходит, чтобы не удариться.

Пока он воспринимал ее только так. И не более. Будет нелегко выманить этого пугливого, замкнутого в себе мужчину из его раковины.

«Интересно, кем была та женщина в Кембридже? – спрашивала себя Памела, направляясь на машине в Латри. – Та, которая причинила Эмерику такую огромную боль, что теперь он боится влюбиться вновь? Насколько глубока была нанесенная ему рана? Она уже хотя бы начала затягиваться? Или на душе остался безобразный шрам?

Ах, Эмерик, если бы только я смогла помочь тебе! Возьми себе в руки, прекрасный принц! Не печалься! Окунись опять в жизнь, не дай ей пройти мимо! Действуй! И полюби вновь! Полюби меня!»