Могильный Алхимик

Злость, дурманящая сознание, отпустила Эль из своих оков.

Она ужаснулась своему поведению, не на шутку испугавшись вырвавшейся наружу необузданной агрессии. Эль заставила весь огонь погаснуть и даже хотела проверить, жива ли Леора, но решила, что Лунас, спасший ей жизнь в очередной раз, гораздо важнее человека, уже дважды за сегодня пытавшегося ее убить. Эль быстро опустилась рядом с Лунасом, сидящим на краю моста, опершись левой рукой на чернолитовую поверхность. Правая почти не шевелилась.

– Ты как? – обеспокоенно спросила Эль, пытаясь оценить состояние Лунаса по выражению его лица.

– Жить буду. Наверное, – усмехнулся он, подняв на нее шутливый взгляд. – Достанешь эту штуку?

Он слегка качнул головой назад через плечо.

– Постараюсь, – кивнула Эль и с тревогой добавила: – Но это может быть опасно.

– Не опаснее тех передряг, в которые я уже попадал, – с бравадой заявил Лунас, и она едва сдержалась, чтобы скептически не цокнуть.

Эль поднялась и обошла его.

– Когда вытащим, скорее всего, начнется кровотечение. Если только не…

Ей в голову пришла идея, и Эль незамедлительно начала действовать.

– И что ты задумала? – уточнил Лунас, пока она несколько раз складывала подол его плаща, обернула им руку, молча обхватила алмазное лезвие и резко вытащила его. – Ау! Горогонья срань! Предупреждать надо!

– Снимай одежду, живо! – скомандовала она, когда из раны потекла кровь.

– Ты уверена, что это подходящий момент? – хмыкнул Лунас.

– Прекрати, Семпер! Я могу прижечь рану. Но тебе нужно скорее раздеться, если не хочешь загореться.

– Ты такая милая, когда переживаешь. – Лунас кое-как скинул плащ левой рукой, скривившись, когда стягивал правый рукав, и принялся за рубашку. – Мне приятно.

Эль закатила глаза, стараясь унять смущение, и нетерпеливо раскалила нераненную ладонь. Но Лунас вдруг отвлекся: с помощью магии отломил янтарь от стены и положил его в рот.

– Мне показалось, или ты сейчас съел кусок стены?

– Это миласини́т, – пробубнил Лунас, похоже, придерживая осколок под языком. – Действует как мощное обезболивающее, если попадет в кровь.

– Что-то, связанное с пыльцой фа́рси? – удивленно предположила Эль из-за созвучия с миласой, остудила руку и плотно зажала кровоточащую рану плащом.

– Почти, – наконец нормально проговорил он. – Это вещество из плоти и крови фарси.

– Фу!

– Миласини́т – дорогое наркотическое средство, из которого строили усыпальницы. Дань королевской моде. Над усопшими принято было рыдать навзрыд, а миласинит как раз многократно усиливает все эмоции и при этом притупляет физическую боль. Ради такого отлавливали фарси и замуровывали их в стены живьем…

– Варварство! – Эль нахмурилась, вспомнив, что недавно сама наглоталась этой разбавленной дряни.

– Поэтому, когда фарси отстояли свою свободу и независимость, а алхимики доказали наркотические свойства миласинита, его запретили. Хотя именно его использовали в целительстве с древнейших времен.

– Какие у тебя познания! – невольно подтрунила Эль, пока Лунас тщетно пытался расстегнуть пуговицы. – А я думала у вас в семье Лиар – умница, а ты только хорош собой.

– Хорош собой? Это был комплимент, Уголек? Я не ослышался?

– Не обольщайся, – парировала Эль, возмутившись, что он опять использовал противное ей прозвище. А затем тяжело вздохнула и предложила: – Давай я.

Она выпустила из рук плащ, стремительно обошла Лунаса и, опустившись напротив него, принялась помогать.

– И давно наши отношения вышли на новый уровень? – Лунас выразительно повел бровью, когда Эль за считаные секунды расстегнула его рубашку. Он выглядел самодовольным и даже усмехнулся.

– Что смешного? – строго спросила Эль, стараясь не разглядывать самым бессовестным образом его пресс и красивый рельеф рук. – Ты истекаешь кровью! Надо действовать быстро!

– Я радуюсь. Никогда еще у меня не было такого обворожительного целителя. Хоть и неопытного.

Эль покраснела так, что сама почувствовала жар на щеках, и вновь вернулась Лунасу за спину.

– Хватит ехидничать, Семпер, – она резко сдернула с него рубашку. – Возможно, от меня зависит твоя жизнь.

Эль попыталась придать голосу хладнокровия, но вышло плохо.

– А тебе идет румянец! – она увидела усмешку Лунаса в золотистом отражении жидкого миласинита. – Я тебя смутил?

– Нет. И если не прекратишь, я уйду, – раскаляя руку докрасна, пригрозила Эль. Конечно, она лгала, и, по правде, ей хотелось сейчас снять с него не только рубашку.

«Проклятый миласинит!» – Эльвия закусила губу и прижгла рану Лунаса.

Он до крови разбил кулак о мост, но не проронил ни звука. То ли из-за обезболивающего эффекта миласинита, то ли из-за нежелания показать Эль свою слабость.

– Кровь остановилась, – Эль внимательно оценила свою работу. – А теперь идем, надо выбираться отсюда.

– Так я заслужил твое доверие? – обрадованно промурлыкал Лунас и, облокотившись на левую руку, с улыбкой обернулся к Эль, пока она еще не успела подняться.