Могильщик. Чёрные перчатки

Крами сильно изменилась. Под глазами появились морщинки, она немного огрузнела. Впрочем, лишние фунты вполне приятно распределились по округлостям бывшей могильщицы, которая и раньше отличалась отличной фигурой. Но лицо, кажется, даже стало ещё красивей, наверное, из-за косметики. Новоявленная бордельмадам стояла в дверном проёме, опираясь на костыли, и улыбалась.

— Здравствуй, Крами, — сказал Велион, поднимаясь с дивана и подходя к Крами. — Ты ходишь сама, — непроизвольно удивился он.

— Не сама, на костылях, — улыбнулась Крами, смачно целуя могильщика в губы. — А ты чего думал?

— Я слышал, что ты потеряла ноги…

— Не ноги, — поморщилась сутенёрша. — Ступни начисто снесло. Хорошо, что компаньоны ничего попались, вытащили, а там я кровь уже сама остановила, бывшая травница, как-никак. Ну, чего стоять, давай присядем.

— Извини.

— Да ничего, мне полезно стоять на своих четырёх, видишь, округлилась. Дай-ка, обопрусь на тебя.

Велион подставил Крами плечо и, приобняв за плечи, повёл её к диванчику, на котором сидел раньше.

— Это с тобой? — спросила бордельмадам, кивая в сторону рыцарей.

— Да.

— Друзья?

— Они меня сюда проводили.

— Тогда пошли на другой диванчик, хочу поговорить с тобой наедине. Эй, — окликнула она одну из служанок, — мне с другом вина и закуски, а этим двум лучших девочек, и всё за полцены, ясно?

Служанка, та самая, что встречала могильщика с рыцарями, поклонилась и упорхнула куда-то, рыцари восторженно взревели. Велион довёл Крами до дивана, третьего от того, на котором могильщик располагался раньше. Он бы сел и поближе к рыцарям, они не были ему неприятны, но коль Крами хотела поговорить наедине.

— Ну, нравится здесь? — спросила бывшая могильщица, тяжело бухнувшись на диван.

— Ничего, — сухо ответил Велион, присаживаясь на уголок, но его тело буквально утонуло в диване, вызвав чувство беспомощности.

Крами искренне рассмеялась.

— Вот в этом весь ты, Велион, — сказала она, отсмеявшись. — Сухой, неэмоциональный, молчаливый. Чёрт, многие из моих посетителей не захотели бы играть с тобой в карты — хрен поймёшь, что ты думаешь.

— Возможно.

— Ну, так что, говори, нравится? — повторила Крами вопрос.

— Конечно, — пожал плечами тотенграбер.

— Хочешь долю?

— А это возможно?

— Конечно, чёрт возьми, для тебя здесь нет ничего невозможного. — Крами придвинулась к могильщику, прижалась грудью к его плечу. — Даже трахнуть владелицу борделя, отметь, совершенно бесплатно.

— Я бы не отказался, — усмехнулся Велион. — Но, помнится, хозяйка борделя в то время, когда она была ещё обычной могильщицей, отвергла меня. И что за слово из уст прекрасной дамы?

— Ну, ты и зануда, — хихикнула Крами, ничуть не обидевшись. И ничуть не отстранившись. — Видишь ли, в борделе немного отвыкаешь думать о сексе, как о чём-то тайном и запретном. А на счёт того случая… Много времени утекло с тех пор, могильщик. К тому же, ты, безусловно, помнишь того молодца, что был с нами. Какие мышцы, какое тело, — мадам усмехнулась. — А в постели пшик. Я даже пожалела, что не пошла спать к тебе. Но былого не вернуть. А те мышцы остались как раз в том могильнике, куда мы собирались идти, ибо ничего кроме мышц там не оказалось, даже грана мозга. Помнишь, могильщик?

— Ну, это я тебе напомнил о том случае. Да и как не запомнить… парня ведь я добил.

— Много времени утекло, — повторила сутенёрша. — Так как на счёт доли? — спросила она, отстраняясь от Велиона и устраиваясь на диване поудобней.

— Я не против.

— Деньги есть?

— Конечно.

— С собой? Хотя, чего я спрашиваю, ты всё время таскал их с собой. Можешь внести любую сумму, через год она вырастит в полтора раза, бордель, знаешь ли, дело прибыльное. Внесёшь марок двадцать, и зиму сможешь прожить на проценты. Если, конечно, в другие бордели ходить не будешь.

— Мне и здесь нравится, — улыбнулся Велион. — Вот только не пойму я, какая тебе от этого выгода?

— Прямая, — хмыкнула Крами. — Во-первых, половина этого борделя и, следовательно, половина девочек принадлежат банку, клиенткой которого я являюсь. Ты же не думаешь, что я сама накопила на такие хоромы? И это хорошо, потому что раньше моей была только треть. Года через три надеюсь завладеть борделем полностью, хотя проценты грабительские. Если ты внесёшь определённую сумму, я по старой дружбе пущу их в оборот: вино, еда, короче — сам всё понимаешь, а я отдам часть от ежемесячного процента со своих. Твои же денежки вернутся с лихвой, будь уверен. Ну а если, не дай Единый, ты погибнешь, деньги просто останутся у меня. Ну, так что, есть деньжата? — хозяйка борделя подмигнула могильщику.

— Тридцать марок, — поразмыслив, ответил Велион.

— Золотом, серебром?

— Золотом. Ещё полторы марки серебром, но это мелочь. К тому же, мне ещё надо дойти до следующего могильника.

— Понимаю, — с горечью в голосе сказала Крами. — Но вернёмся к нашим баранам. Хорошо, что деньги в золоте, иначе пришлось бы взять с тебя процент за обмен — моя доброта не безгранична. Серебро резко теряет цену, слышал?

— Я думал только медь, — удивился могильщик.