Могильщики талантов

— Гламурный детектив даже гламурные кисы не хотели брать. Гасанова с улицы пришла. Ей серию «Ар-деко» сделали, и потом из издательства ломом выковырять не могли, — поведала девочка-бульдожка.

— Катя, — вкрадчиво спросил Григорий. — У тебя шрам не болит?

— Так, давайте третий тост! — вклинился Игорь, торопливо разливая, и покрутил в воздухе пальцем, показывая кельнеру, что нужен ещё литр шнапса. — У нас сегодня праздник, не надо грызться.

— Предлагаю за хорошие продажи, — поддержал его Астролягов.

— Матвееву безразлично, как продаётся твоя книга, — желчно высказался Григорий, всячески показывая, что зелен виноград. — Ему даже всё равно, как продаётся мега-хит Черкизона. Начальству важен месячный валовый объём, не имеющий имени. Начальство вложило деньги в офис, полиграфию и склад, а теперь ждёт прибыли от реализации отгруженной продукции. Единственно, кому ты небезразличен, так это оптовикам. Да ещё отдел сбыта помнит наши названия.

— Погоди, я не это хотел сказать, — заторопился Тантлевский, чтобы не выпустить из рук бразды правления. — Третий тост…

Все опустили посуду, чтоб не чокаться, но, вопреки ожиданиям, он оказался не за Холокост. Автор опять сумел всех удивить.

— Третий тост я хотел бы поднять за Лёшу, это он научил меня писать, — скромно закончил Игорь.

В кабаке повисла тишина. Слышно стало, как в подсобке тайком завели граммофон без трубы, из которого полились звуки нацистского марша. Или это была негромкая магнитофонная запись? Все уставились на самого зелёного сотрудника, который оказался учителем ведущего редактора.

— Чему научил?

— Переписывать, — поведал Тантлевский. — Вырабатывать стереотипы речевых оборотов на примере удачных стилистов, которым хочется подражать. Когда-то давным-давно, когда Матвеев озадачил меня поручением написать первый роман, я шёл домой и встретил Алексея. А он взял и походя дал мне самый ценный, наверное, в моей жизни совет — переписывать от руки понравившиеся куски литературных произведений. Просто переписываешь. Главное, от руки, чтобы нейронные связи в мозгу нарастали.

— Я об этом заметку делал, — Астролягов покраснел. — Потом Игоря случайно на районе встретил и рассказал. Сам не пробовал.

— В самом деле? — заинтересовалась Катя. — Так можно?

— Запросто! Только много трудиться надо, — хвастливо ответил Тантлевский. — Я упёрся рогом и добился успеха.

— Чем ты заплатил за успех? — не отрываясь от смартфона, спросил Ринат Литвинов.

Лицо Игоря окаменело. Он долго буравил взглядом сквозь холодно поблескивающие очки, сдерживаясь.

— Кровными узами, — сказал он не понятно ни для кого, кроме, возможно, Литвинова, между которым у него протянулась невидимая связь.

— Достойная расплата за успех, — только и ответил Ринат.

Когда вышли из «Мюнхенской пивной», выяснилось, что Григория, мрачно бухавшего весь вечер, развезло, и он начал орать в темноту дворов Измайловского проспекта:

— Не идут? Да, не продаются! Но почему шлак? Где оценщик? Оценщик кто? Где все эти Квасиры литературного анализа? Где Дзиннаи критического разбора?

— Кто все эти люди? — негромко справился Ринат у плетущегося рядом Димы.

— Это не люди, это карлики, — с отвращением выдавил редактор фентэзи и едва не стравил сквозь бороду от возникших пред внутренним взором образов. — Квисир возник из смеси слюны ванов, блин, и асов.

— Всех троих?

— Не спрашивай, как и куда натекло, — Дима еле сдержался. — Слюнного голема пристроили к делу сторожем источника мудрости, и он стал сам главным мудрецом, потому что, что ты охраняешь, то ты и имеешь.

Ринат побоялся спрашивать про Дзинная.

— А Дзиннай, — мстительно продолжил Дима, — был ниндзей, которого тренировали высиживать в чане с жидкой глиной. Он забрался в нужник и заколол копьём сёгуна, а потом погрузился с головой и дышал через тростинку, так что охрана его не увидела. В этом вся наша критика. Что, и тебя замутило?

* * *

Задворки улицы Рубинштейна способны были смутить даже доктора Франкенштейна. Суровость Петербурга в самом его центре зашкаливала под конец ноября. Пошёл мокрый снег. Энергосберегающий фонарь светил мертвенным синеватым огнём. Путь к крыльцу преграждал «Ford Transporter». На его заляпанных задних дверях неизвестный автор написал пальцем: «Помой меня», «Дьявольская колесница» и «Сдохни, Генри Форд».

Астролягов с пьяного испуга постарался выкинуть из головы, какое проклятие легло на водителя нечистого транспортного форда, но мысль всё думалась и думалась, так что до квартиры Алексей добрался изрядно встревоженным.

Предупреждённый домофоном Сахаров ждал у открытой двери.

— Прошу прощения, я только что из-за стола, — оправдывался Астролягов в ответ на приглашения хозяина. — Обмывали новую книгу Игоря Тантлевского.

— Ещё одну? — удивился Владимир Ефимович. — Опять бестселлер?

— Пока не знаю, но никто не сомневается, — выдал щедрый аванс Астролягов. — Вы его читали?

— Только самые первые. Умело написаны. Не талантливо, но умело, хотя кто бы мог подумать. Да вы проходите!

— Спасибо-спасибо, я на секундочку заскочил. Мне бы рукопись забрать.