Могла быть другая история

Посидев так немного, мы вышли из Дома и наперегонки побежали к небольшому лесному озерцу. Там, оставив на берегу верхнюю одежду, бросились купаться. Мы снова, как раньше, плавали, резвились, загорали на прогретом солнцем песке.

Было так хорошо, так светло и радостно на душе, что хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Но… видение плавно растаяло.

Я открыл глаза и увидел, что по-прежнему нахожусь в кают-компании, зато не было никакой тревоги, никакой усталости. В общем, все мы выглядели хорошо отдохнувшими и полными сил.

Как только все очнулись, Овсянников сказал, что пора отправляться в путь. Да, надо. Не сидеть же просто так, ничего не предпринимая.

— Куда надо идти? — спросил Борис. Данилка объяснил:

— Надо разбиться на две группы. Одна группа пойдёт в западную сторону, другая — на восток.

Когда мы были уже готовы выйти наружу, Овсянников вдруг вспомнил и сказал, что надо взять с собой видеокамеру.

— Наверное, две видеокамеры, — уточнил Борис.

— Одну, — поправил его Данилка. — Группе, которая пойдёт со мной, ничего снимать не надо, я сам всё увижу и запомню. Другой группе надо снимать весь свой путь. Я потом просмотрю запись.

Мы быстро собрались, вышли из звездолёта и окунулись в летнее утро. Лес был заполнен птичьим разноголосьем и комарами. Ну, с комарами Данилка быстро справился — напустил на них порчу. Это он так сказал: «сейчас напущу порчу на первую особую гвардейскую комарилью». Как сказал, так и сделал. Комары исчезли.

Я, Борис, Данилка, Игорь и Вадим отправились в восточном направлении, а Рич, Сергей Варданян, Саша Заварзин и Володя Полшков — в западном. Перед тем, как мы разошлись, Овсянников предупредил Варданяна и других, чтобы они старались не нарваться на фашистов. Он поднял с земли прутик, что-то тихо произнёс, поднеся прутик к губам, и отдал его Варданяну, сказав ему:

— Дядя Серёжа, если нарвётесь на фашиков, просто переломите этот прутик. Только не пугайтесь того, что произойдёт.

Итак, мы, разбившись на две группы, отправились в разные стороны. Виктор, Валя и Сергей Вашкевич остались дежурить в звездолёте. Виктор обещал к нашему приходу восстановить работу системы навигации. В последнее, после всего что было, верилось с трудом. Но всё равно, пусть хотя бы попытается.

Итак, мы отправились на восток. Нам пришлось идти напролом, перелезать через повалившиеся стволы, преодолевать канавы и ямы, продираться сквозь густые заросли кустарника и молодого ельника. Да уж, около Цветочного таких зарослей не встретишь.

Не знаю, какой путь мы проделали за шесть часов ходьбы, но чащоба закончилась. Нашим глазам открылась заболоченная местность. Болото простиралось далеко вправо и влево. До леса, что за болотом, было метров сто.

Итак, мы вышли к болоту и остановились. Данилка вдруг сказал:

— Дядя Боря, я привязался к местным координатам.

— В каком смысле? — не понял Борис.

— В обычном. Я знаю наши координаты относительно экватора и Гринвича.

— Ну и?

— Если округлить, то примерно пятьдесят три градуса северной широты и тридцать четыре градуса восточной долготы. Это около тридцати километров к юго-западу от Брянска.

Узнав, где мы находимся, зная, какой теперь год, я вспомнил старинную песню. Она была записана на магнитофонной кассете. Я, по просьбе папы, восстановил повреждённые участки записи и переписал её на квантовый накопитель для плеера. Мелодия и слова будто зазвучали у меня в голове. Всё правильно: это подходило и к месту и к дате на хроноскопах:

Шумел сурово брянский лес,
Спускались синие туманы
И сосны слышали окрест,
Как шли, как шли на битву партизаны.
И сосны слышали окрест,
Как шли, как шли на битву партизаны.

7

Да всё было, как в той песне: и брянский лес, и сосны. И туман тоже был — утром. Не было пока только партизан. Это если не считать нас. В голове продолжала звучать мелодия:

И грозной ночью на врагов,
На штаб фашистский налетели,
И пули звонко меж стволов в дубра…
И пули звонко меж стволов в дубра…
В дубравах брянских засвистели.

Никто из нас ещё не знал, что скоро нам самим придётся выступить в роли тех беспощадных партизан. Хотя… куда там до нас партизанам. У нас ведь был «Прометей-2», два десантных катера-челнока, аннигилятор, противометеорные лазеры… Фашисты просто вынудят нас нанести ответный удар.

От раздумий меня оторвал голос Бориса. Брат сказал:

— Данил, это хорошо, что ты знаешь наши координаты. Теперь мы сможем откалибровать приборы и перелететь в Цветочный.

Овсянников на это:

— Перелететь можем, конечно, только… — и замолчал. Боря спрашивает:

— Что, только?

— Нам нельзя перемещать звездолёт на такое расстояние.

Слишком большая масса.

— Почему нельзя и при чём тут масса?