Могуто-камень

— Если тебе настолько претит помогать мне, я больше никогда к тебе не обращусь, — она говорила тихо, но Кларе казалось, что каждое слово впечатывается в нее раскаленным клеймом. — Ты — самый близкий мне человек, и я полагала, что могу рассчитывать на твою помощь. Мне не нужны от тебя таюны, Кларисса. Пойми меня правильно. Я не знаю, кто придумал этот дурацкий закон, который поделил людей на бурлаков и ахноген, какому гаду пришло в голову, что ахноген обязан содержать бурлака. Я бы всех их — и тех кто это придумал, и тех, кто проголосовал за этот закон, — отправила бы на Северный полюс к белым медведям, айсберги на лед долбить… Почему никто из вас не задумывается… Ладно, плевать на всех. Но почему ты? Мы ведь росли вместе… Ты-то должна понимать, что меня, лично меня это унижает!

Как всегда, Гоша выкрутила все так, что опять Клара была перед ней кругом виновата.

— Зачем вообще правительству эти развалины, — перевела она разговор в другое русло, понимая, что партия опять проиграна. — Здесь давно уже все ценное разворовали.

Гоша пожала плечами.

— Я могу только предположить. Здесь до сих пор много металла, который можно переработать. Надеюсь, когда-нибудь люди поймут какие технологии они утратили и захотят восстановить.

Клара фыркнула.

— Ты говоришь так, потому что… у тебя нет ахно-энергии, — она чуть на сказала «потому что ты «бурлак», но вовремя сдержалась. Бабушка считала это слово не допустимым, хотя его приняли официально, и оно прочно вошло в обиход, и, услышав, надавала бы Кларе по губам. — Если бы у тебя не было необходимости собирать металлолом, ты бы говорила по-другому.

И снова это прозвучало обидно, — злясь на себя, подумала Клара. Но Гоша уже спустила пары и снова была прежней Гошей.

— Вовсе нет, — ответила она. — Уже всем давно понятно, что магия — не панацея. Нельзя с ее помощью создать вещь, можно только продлить ей жизнь, и то на некоторое время. Физический износ никуда не делся. Ты и сама это знаешь, — тут Клара не могла не согласиться и кивнула. — Просто признавать это никто не хочет. Потому что, если признать, то надо признать и то, что люди совершили самую большую глупость за все время, как перестали быть неандертальцами. А кому хочется считать себя дураком?

— Не знаю, как у неарден… как их там… и вообще, кто это? Вечно ты придумаешь какие-то глупости. Но к старому возврата уже не будет. Это и бабушка говорила: и велика была мошна, да вся изошла… Взять, например, батарею в моей кухне. Каждый год ее ремонтирую. А она после дивных пассатижей[1] служит все меньше и меньше. В последний раз гарантию дали на полгода, а она снова течет. А раньше ремонта на год хватало.

— Знаю одну артель, там есть мастера. Я спрошу.

[1]Дивные пассатижы — магический инструмент, которым делается ремонт сантехнического и прочего оборудования из металла путем прикосновения его к части, которую необходимо отремонтировать.

Далее по тексту — все инструменты со словом «дивный» — предназначены для соответствующего ремонта.

Глава 2. Расследование начато

Когда у малыша Войцеха в положенные три года при осмотре обнаружили ахно-энергию, пан Казимир Загорски устроил пир, на который позвал всех своих сослуживцев — от постового жандарма до начальника полицейского управления, которые на тот момент, к его счастью, все были сплошь поляки и шведы.

— Российская среда — радушна, — говорил он, разомлев от выпитого бочонка баварского, лучшего на все Малые Вещуны. — Но русские ленивы и взбалмошны. Сам Бог призвал нас на эту землю, чтобы блюсти порядок и закон, держать их в узде.

— Просто Господь обделил их ахно-энергией больше, чем других, — отвечал ему старый швед-криминалист.

— Господь мудр! Дай всем русским ахно-волны, и мир полетит в тар-тарары, — подхватывал его молодой помощник.

— Ничего. Скоро в полку полицмагов прибудет пополнение! — говорил пан Казимир, гладя своего карапуза по светлой головке.

Он вдруг забыл, что у него самого ахно-волн не было, и всю жизнь он числился бурлаком, что и не дало ему подняться по служебной лестнице выше сержанта. Гордость за сына распирала его так, будто бы он и сам вдруг стал ахногеном. Коллеги, кто и заметил, как его занесло, помалкивали, добродушно посмеиваясь в усы. Потому как те, кто был бурлаком, и сами в душе проклинали ахногенную пустоту внутри себя. Все знали, что раз не открылся дар до трех лет, то не стать уж магом никогда.

Маленький Войцех словно бы родился полицмагом. Папаша не мог нарадоваться. Он не жалел ни сил ни таюн на муштру сына, готовя его к исполнению важной миссии — стать самым великим полицмагом и тем самым прославить род Загорски, увековечить его в анналах Объединенного государства. И Войцех, впитавший уверенность родителей с молоком, старался оправдать доверие изо всех сил — осваивал магию в школе и практиковался с большим усердием.

И теперь, на двадцать пятом году жизни, на краю повышения по службе, он был бы доволен всем, если бы не одно обстоятельство.