Мои 100

– Не-е, не должен. Но если вдруг умру, как мужчина на бабе, то очень уж не хочется оказаться на свалке вместе с этими вот презервативами. Я прожил хорошую жизнь и предпочитаю, чтобы похоронили меня по-людски. С отпеванием в храме, с поминками, со всеми пирогами. Понимаешь меня?

– Понимаю, – я инстинктивно закивала головой.

– И если я вдруг помру здесь у тебя, я же не смогу заплатить за причинённые неудобства. Согласна со мной?

– Угу, – это всё, что я смогла ответить.

– Поэтому и компенсацию, я предоставляю тебе заранее, в надежде, что ты поступишь по-совести и позвонишь моему сыну. Поняла?

– Да.

– Позвонишь? Обещаешь?

– Обещаю. Но ты, Зая Илья, постарайся помереть где-нибудь в другом месте.

– Постараюсь, – и он потрепал меня за ухо.

– Ну, вот и хорошо.

– Ой, что-то я разнервничался. Ну-ка, померей-ка мне давление.

– Ух, Зая Илья! Хорошо устроился. Может в медсестру поиграем? Не помрешь от моих процедур? Точно?

Вывод: Илья Муромец, блин, предусмотрительный старый Мудак. Но хороший.

Ипполит

Ипполит мужчина лет пятидесяти, достаточно интересный, но годы свое берут, и эти самые годы подарили ему живот, а в замен забрали густую шевелюру. В душе он Бил Клинтон. Да, именно так и ни как иначе. Но не буду забегать вперед. Начну с того как он первый раз нарисовался у меня. Заранее, как обычно созвонились. Я его жду. Открываю дверь. Передо мной мужчина с футляром из-под музыкального инструмента, в каких, судя по фильмам, носят киллеры винтовки с оптическим прицелом. И он обращается ко мне как-то странно:

– Давайте сейчас пройдем на кухню. Вы мне сделаете чайку, а я Вам расскажу, что мне собственно говоря нужно. Если договоримся – то хорошо, а если нет – на нет и суда нет.

У меня душа ушла в пятки. Точно киллер. Пришёл кого-то застрелить из моего окна, а потом и меня убьёт. Блин, что же мне делать. Может кипятком ему в рожу и бежать к двери, и на улицу с криком: «Помогите». А вдруг ни какой он не убийца, изуродую мужика. Надо успокоиться и послушать. А в это время, как раз кипяток поспеет, если что.

– Вы почему так разволновались? Неужели у меня вид какой-то не такой? – мягко и тихо произнес он.

Вот собака, всё сразу заметил. Кипи поскорее мой чайник, давай же. Это я так подумала про себя, а в слух ляпнула вообще, то что не следовало говорить вообще:

– Что у Вас в футляре?

Он внимательно посмотрел мне прям в глаза. А я поняла, что кипяток мне уже не поможет, он будет на чеку. И теперь мне вообще ничего не поможет. Вот дура. Сердце бешено забилось. И как показывают в кино, жизнь моя начала пробегать перед глазами. Вот дура.

Он встал из-за стола:

– Саксофон.

Чувствую, что теряю, рассудок и поэтому становлюсь такая смелая:

– Покажите, – сквозь зубы процедила я.

– Что с Вами, на Вас лица нет? – и он потянулся к футляру. Время пошло медленно-медленно, а может оно и вовсе остановилось.

Он открыл футляр. И здесь, от напряжения, я чуть не описалась. Передо мной сверкал золотом саксофон.

Я буквально рухнула на табурет и слезы покатились по моему лицу. Ипполит достал из кармана носовой платок и нежно протер мне слезы. Носовой платок у него был наглаженный и хорошо пах, это я скажу Вам не какой-то там сопливый платок. Я сразу почувствовала себя барышней.

– Ну, успокойтесь. Что с Вами? Вы боитесь саксофонов или саксофонистов?

– Я боюсь киллеров.

– Что?

– Я подумала, что у вас там винтовка. Вы сейчас убьете меня, а потом того кого Вам нужно. Или наоборот.

Здесь он уже рассмеялся, как мне показалось до слез, потому, что края глаз он вытер этим же своим очаровательным платочком.

Мой клиент на всегда, про себя решила я, чтобы он там не придумал.

Пожелания в сексе оказались совсем не извращенные, но надо отдать должное с огоньком. Не просто: пришёл всунул, вынул и всё.

Мизансцена такая: он сидит прислонившись к спинке кровати и играет на саксе, а я делаю ему долгий минет.

В жизни получилось еще прикольнее, чем на словах. Естественно не принимая во внимание, то что я за деньги сосу член вовсе не любимому мужчине.

Он так интересно играет. Все эмоции Ипполита с огромной точностью и с моментальным откликом передает этот удивительный музыкальный инструмент. У меня такое ощущение, что на саксе играю я. Любое мое изменение в ритме, силе сжатия и так далее, тут же фиксирует саксофон и я могу даже предугадать как он заиграет сейчас. Повторюсь, если бы это был мужчина, которого я люблю, все это действие было бы безумно увлекательным и романтичным. Кульминационный момент сопровождается трубным слоновьем ревом, но с яркими нотами большого человеческого счастья.

Вывод: Ипполит Клинтон, человек-саксофон, романтичный Мудак.

Кирилл