Мой 88-ой: назад в…

Сыпанул ложку с горкой, кинул рафинада, залил кипятком и стал ждать, когда остынет. Стало жутко интересно – какой же у него вкус, давно не пробованный и забытый. Совсем как у советского мороженого. Кофе, твою мать, растворимый кофе, был ведь показателем успеха, вот такие дела, м-да. В восьмидесятых – показатель одного, в девяностых – того же, но чуть иначе. В моем пропавшем «сейчас» кофе, наконец-то стал просто кофе. А здесь и чуть позже…

Несомненно, растворимым порошком тогда, в наши лихие девяностые, упивались не все. Вполне хватало любителей не только молотого, но в зернах, перерабатываемого в труху самостоятельно и завариваемого с особым удовольствием. У имевших хороший заработок даже стали появляться кофеварки как в американских кинофильмах, где черная густая жидкость постоянно стекала в прозрачные колбы-кувшины, а крутые копы, в участках, полных Мела Гибсона, Денни Гловера и даже Робокопа, глотали ее литрами.

Но… Но в основном на российских кухнях, равно как в комнатах общаг, стояли самые обычные жестянки. Чаще всего Café Pele, с мелким коричневым порошком, изредка, возникая к девяносто пятому все реже, полки магазинов вдруг наполнялись вот таким же Café Casique, как привет из старого-доброго СССР, с его дефицитом. Время Нескафе еще только начиналось, а красные кружки еще были нам незнакомы.

Самое главное крылось в другом. Кофе стало много, его не нужно было искать и из показателя состоятельности продукт потихоньку уплывал, став совершенно массовым. Здесь, в восьмидесятых банка кофе есть вполне вменяемая валюта для натурального обмена с нужными людьми. Так и было, как не хотелось бы сказать о жизни в Союзе, полной только хорошего, газировки из стакана, честных ментов и добрых людей на каждом шагу. В СССР хватало разного, пусть и положительного имелось немало.

Но речь не о том.

Производители никак не желали терять рынок, и на замену порошку к нам пошел инновационный гранулированный растворимый экстракт сушеных тараканов напополам с активированным углем. Марок типа Бушидо или Давидофф тогда не наблюдалось, но всякие прочие появились как грибы после дождя, от Чибо до прочих, всем своим видом говорящих о двух вещах: относительном достатке и его же, хозяина банки, дурости, тратящегося не ради удовольствия, а чтобы что-то там доказать.

Пакеты «три в одном» появились в моей жизни одновременно с почти закончившимися поездками на соревнования по баскету. Хотя первый кофе в пакетике мне перепал в начале девяносто третьего, когда мама, еще работавшая в разваливающейся ОРСовской системе принесла десять-пятнадцать крохотных черных пакетиков из Венгрии.

Круче было только Андрюхе-Дрону, чья не менее умная мама выдавала ему с собой большую пластмассовую банку из-под растворимого какао, где сразу перемешивала кофе с сахаром-песком. Ему даже не приходилось залезать ложкой в две разные банки, потому его собственный запас заканчивался даже раньше соревнований.

Кафе Пеле мой брательник увозил с собой на учебу, в общагу, и, спустя неделю, ему почему-то приходилось покупать следующую банку. Дядька негодовал, не понимал, но шел за продуктами непутевому студенту, лишь бы деточка не страдала.

Первой нашей покупкой с зарплаты в Чечне, уже шагнув за рубеж девяностых, весной двухтысячного, стала банка чертова Кафе Пеле, привезенного нам местным дедом с Беноя, заодно прихватившего на шару две пары кроссовок, тут же приобретенных и нацепленных на ноги. Дед был еще тот бизнесмен, голубые майки Найк в следующий раз были даже не в количестве двух.

Те кружки кофе, что мы распивали, сидя на земле у блиндажа, ни фига не стали самыми вкусными в моей жизни. Это был просто кофе, девяностые заканчивались, наша война подходила к концу, а чуть меньше, чем через полгода, когда мы с Катей оказались в нашей первой квартире, в шкафчике нашли старенькую турку-джезву. И понеслось.

Я курил на крыльце, смотрел на тёмную, после выключенных фонарей, ночь со звездами и пил кофе. Самый обычный растворимый и всё. Было хорошо и думать о завтрашних проблемах не хотелось. Они будут, знаю, да еще какие. Но все решаемо.

Глава 9

Если за твоей матерью идет какой-то непонятный хрен с горы, с глазами Терминатора и вальяжной походкой лиса, охотящегося за курами, а ты размышляешь о бабочке с её крылом, то тут все просто.

Ты просто мудак.

– Ставишь?

Мужик багровел, очумело шевелил усами и водил глазами, налитыми кровью. И полез в карман за очередным мятым рублем.

– Ты чо, в дурака что ли играешь? Три раза проиграл, отыграться надо. Треху ставь.

Дядька, с утра подшофе, отсчитал свои три рубля. Положил на угол картонной коробки.

– Мужик!

Наперстки закрутились, летая под ловкими руками и с известным результатом. Прямо Поле Чудес в стране Дураков, да уж.